Читаем Американская мечта, или Социальное сравнение России и США полностью

Интересным кажется дошедшее до нас имя предка – Алексей Иванович. В те времена, если ты был простого звания, то звали «Петька», «Ванька» даже разбогатевших крестьян, которые осваивали слободы. А вот по имени-отчеству звали только боярских детей. К боярам Мещеряков точно не относился, а вот к очень уважаемым казакам – возможно, да. Слободчик должен быть обеспеченным человеком, потому что первые годы он обеспечивал крестьян, которые согласились переехать в слободу, и Алексей Иванович был явно молодым человеком, когда поехал осваивать Калиновскую слободу, судя по годам службы его детей. Если подумать об очень уважаемых казаках с той же фамилией, которые жили в тех краях и могли получить указ Тобольского воеводы, поскольку Калиновская слобода тогда относилась к Тобольской губернии, то вспоминается Матвей Мещеряк, основатель Уральского казачества. Насчет потомков Матвея Мещеряка и других атаманов точно ничего неизвестно. Вроде бы его потомки жили в начале XVII века (данные за 1627–1628 гг.) в Березове (который входил в Тобольский разряд – это объединение нескольких уездов, и сам был центром Берёзовского уезда) и называли себя уже Мещеряковыми, но потомками Мещеряка, а потом уже разъехались по разным поселениям по приказу Тобольского воеводы. Интересна информация про Владимира Качесова (упоминается вторым и без отчества), который вместе с Мещеряковым основал слободу, тоже, возможно, связывает его с тем же Березовым. Фамилия Качесовых – ханты-мансийская или коми-зыряновская, зафиксирована в округе Березова; а потом уже эта фамилия стала распространенной в Калиновской слободе и округе, в двух вариантах – Качесовых и Качюсовых. Другая интересная деталь – что малые народы, татары получали возможность тоже быть во главе новых осваиваемых районов.

Матвей Мещеряк, один из 5 атаманов, которые играли ключевую роль вместе с Ермаком при взятии Сибири, возглавил войско после смерти Ермака и сам погиб в 1588 г. Известно, что Матвей Мещеряк приехал из Мещерского края, расположенного в междуречье Оки и Клязьмы. Ещё в ранний древнерусский период мещёра (финно-угорское племя) была полностью ассимилирована заселившими этот край кривичами, предками русских. Но версия насчёт Матвея Мещеряка – это, конечно, просто легенда, хотя возможно, правдивая. Однако существенная роль Алексея Ивановича Мещерякова, а также других слободчиков в освоении Сибири и Восточного Урала незаслуженно нами, даже прямыми потомками, забыта.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
Мсье Гурджиев
Мсье Гурджиев

Настоящее иссследование посвящено загадочной личности Г.И.Гурджиева, признанного «учителем жизни» XX века. Его мощную фигуру трудно не заметить на фоне европейской и американской духовной жизни. Влияние его поистине парадоксальных и неожиданных идей сохраняется до наших дней, а споры о том, к какому духовному направлению он принадлежал, не только теоретические: многие духовные школы хотели бы причислить его к своим учителям.Луи Повель, посещавший занятия в одной из «групп» Гурджиева, в своем увлекательном, богато документированном разнообразными источниками исследовании делает попытку раскрыть тайну нашего знаменитого соотечественника, его влияния на духовную жизнь, политику и идеологию.

Луи Повель

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Самосовершенствование / Эзотерика / Документальное