Американская повесть. Книга 1

Когда официант собрался уходить с пустым подносом, мужчина вынул из кармана монету и протянул ему.

— Вот… двадцать пять центов — тебе! — произнес он величественно.

Официант по-прежнему держал поднос и руки не протянул.

— Не нужны мне твои деньги, — сказал он.

Но мужчина с плаксивой настойчивостью протягивал монету.

— Вот… двадцать пять! — кричал он. — Бери! Ты… отличный парень, и я хочу… для тебя…

— Ладно шуметь-то, — сказал официант с мрачным видом человека, который вынужден давать совет. — И деньги убери в карман. Нагрузился — вот и выставляешь теперь себя дураком.

Официант вышел, и мужчина со страдальческим видом обратился к женщинам и проскулил:

— Он… не знает, что я отличный парень.

— Пит, милый, не обращай внимания, — сказала независимая особа пышной наружности, положив ему руку на плечо в знак необычайной приязни. — Не обращай внимания, дружок! Мы останемся с тобой, милый!

— Вот как надо! — вскричал мужчина, весь просияв от утешительных слов подружки. — Вот как надо, ну! Я отличный парень, и кто… кто ко мне по-хорошему, с тем и я по-хорошему! Поняли?

— Ну конечно! — вскричали женщины. — Уж мы-то тебя не оставим, дружок!

Мужчина обратил на пышную особу просящий взгляд. Он понял, что просто умрет, если его заподозрят в недостойном мужчины поведении:

— Слушай, Нелли, я же всегда с тобой по-честному, так? Я всегда, как положено хорошему парню, так, Нелли?

— Ну, конечно, Пит, конечно, — подтвердила особа и обратилась ко всей компании с такой речью:

— Слушайте все! Пит — настоящий парень! Честный парень! Он никогда не бросит друга. Он такой, как надо, и мы останемся с ним, верно, девочки?

— Верно! — воскликнули те и, любовно глядя на него, провозгласили тост за его здоровье.

— Девочки! — заискивающе сказал мужчина. — Я же к вам всегда по-хорошему, так? Я же отличный парень, верно?

— Верно! — снова хором воскликнули те.

— Ну, тогда… давайте еще выпьем!

— Вот! Правильно! — вскричала одна из женщин. — Правильно! Ты не какой-нибудь пустомеля! Как настоящий мужчина, деньги тратишь. Правильно!

Мужчина стукнул нетвердыми кулаками по столу в сердцах, словно с ним спорили.

— Слушайте все! Я отличный парень, и кто ко мне по-хорошему, с тем и я… давайте еще выпьем! — И он принялся стучать бокалом. — Эй, официант! — заорал он, потеряв вдруг терпение. Однако официант не появлялся, и мужчина весь надулся от злости. — Эй! — снова заорал он. На пороге возник официант. — Принеси еще выпить! — велел мужчина:

Официант ушел выполнять заказ.

— Этот парень — дурак! — кричал мужчина. — Он меня… оскорбил! А я — джентльмен! Он не имеет права меня… Пусть только придет — я ему врежу!

— Нет! Не надо! — всполошились женщины; они вскочили и пытались утихомирить его. — Он просто так сказал! Он не хотел тебя обидеть! Оставь его — он хороший парень!

— Разве он не оскорбил меня? — озабоченно спросил мужчина.

— Да что ты! Он же просто так сказал! Он не хотел обидеть!

— А точно он не оскорбил меня? — спросил мужчина необычайно взволнованно.

— Да точно, точно! Мы его знаем! Он хороший парень. Он просто так сказал.

— Ладно! — решительно произнес мужчина. — Тогда… я… извинюсь перед ним, ну!

Когда пришел официант, мужчина кое-как встал и, качаясь, выступил на середину кабинета.

— Девочки сказали, что ты… меня оскорбил! А я сказал — ложь! Я извиняюсь, ну!

— Ладно, — ответил официант.

Мужчина сел. Ему хотелось спать, но еще больше — все со всеми окончательно выяснить и уладить.

— Нелли, я же с тобой всегда по-честному, так, Нелли? Я тебе нравлюсь? Хороший я парень, а?

— Конечно! — ответила особа.

— Нелли, я же тебя люблю, ты же знаешь, а?

— Конечно! — небрежно ответила та.

В приступе пьяного обожания мужчина вынул из кармана два или три чека и положил их на стол перед пышной особой. При этом руки его дрожали, как у благоговейно вносящего дары священника.

— Нелли, ты же знаешь, я тебе все отдам, потому что… люблю, ну, люблю, Нелли… выпьем еще… хорошо веселимся… когда ко мне по-хорошему, я… Нелли, отлично… веселимся…

Вскоре он уснул, уронив опухшее лицо на грудь.

Женщины пили и смеялись, не обращая внимания на спящего в углу мужчину. В конце концов он накренился вперед и, мыча, повалился на пол.

Женщины взвизгнули от отвращения и подобрали юбки.

— Фу! — сердито вскричала одна и вскочила. — Пойдемте отсюда.

Независимая особа пышной наружности ушла последней, забрав чеки и затолкав их в глубокий косой карман. Мужчина громко захрапел — она обернулась, взглянула на него и засмеялась.

— Вот дурак-то! — сказала она и ушла.

Лампы коптили, и в кабинете зависло плотное облако, скрывая выход. Воздух был густо напитан до удушливости сильным запахом масла. Из опрокинутого стакана на прыщавую шею мужчины потихоньку капало вино.

XIX

В комнате за столом сидела женщина и ела, точно толстый монах на гравюре. Дверь распахнулась, и вошел грязный, небритый мужчина.

— Слушай, — сказал он, — Мэгги умерла.

— Чего? — с набитым ртом спросила женщина, жуя хлеб.

— Мэгги умерла, — повторил мужчина.

— Черта с два! — отозвалась женщина и продолжила трапезу.

Плакать она начала, допив кофе.