Американская повесть. Книга 1

— А-а, это знак селедок, — отвечала она милостиво, а Джонни Бауден посмотрел на меня с презрительным удивлением. — Когда селедки много и для шхун хватает, они поднимают этот флаг; а когда клев плохой, дают об этом знать на берег, тогда приходят маленькие лодки и набирают сколько требуется из переметов. Вот она, глядите! Вон она, мать, машет чем-то от парадной двери. Она до пристани доберется одновременно с нами.

Я увидела, как в дверях дома что-то затрепыхалось, но еще быстрее нашел дорогу сигнал от сердца на берегу к сердцу в море.

— Как вы думаете, откуда она узнала, что это я? — сказала миссис Тодд, и на ее широком лице появилась нежная улыбка. — Все остаешься ребенком, пока есть мать, к которой можно прибежать и нажаловаться. А теперь смотрите на трубу. Это она пошла разжечь пожарче огонь. Ну вот, я очень рада, что мама здорова, вам будет очень приятно с ней познакомиться.

Миссис Тодд откинулась назад в своей любимой позе, и лодка опять закачалась. Она покрепче ухватила гафель и боковую шкаторину малого паруса и перебрала шкот в руках, как подгоняют лошадь вожжами. Сразу же налетел новый шквал, и мы как будто пошли вдвое быстрее. И скоро настолько приблизились к берегу, что увидели, как крошечная фигурка с косынкой на голове спустилась по полю и остановилась ждать нас у мыса на отмели.

Скоро плоскодонка проскребла по гальке, и Джонни Бауден, который всю дорогу оставался без дела, выскочил из лодки и, как настоящий мужчина, попытался поднять нас на следующей волне так, чтобы миссис Тодд могла причалить посуху.

— Это ты очень хорошо сделал, — сказала она, вставая и поднимаясь на берег на немного онемевших ногах, но с большим достоинством отказавшись от нашей помощи и еще вернувшись за мешком, который до тех пор лежал у нее в ногах.

— Ну, мама, вот и я! — объявила она равнодушным тоном, хотя лица обеих, обращенные друг на друга, сияли.

— Для старой дамы я выгляжу вполне прилично, разве не так? — спросила меня матушка миссис Тодд, наконец оторвавшись от дочери. Это была прелестная маленькая старушка с ясными глазами и с выражением кроткого ожидания, как у ребенка на празднике. Еще не выпустив ее сердечно протянутой руки, всякий почувствовал бы, что перед ним старый и близкий друг. Все вместе мы стали подниматься в гору.

— Не надо так спешить, мама, — предостерегла ее миссис Тодд, — тут нешуточный подъем, да вы, и когда одолеете его, не сядете отдышаться, а начнете хлопотать, бегать туда-сюда. Не идите быстрее, чем мы идем, с этим мешком и корзиной. А пикшу нам понесет Джонни. Я остановилась только раз проверить Уильямов перемет и найти такую рыбину, из которой вам, наверно, захочется сготовить уху. И луковицу с собой захватила, она у меня дома на подоконнике валялась.

— Вот этого мне как раз и не хватало, — сказала хозяйка дома. — Я только вздохнула, когда ты заговорила про уху, знала, что у меня репчатый лук кончился. Уильям забыл подкупить, когда прошлый раз был в Лендинге. Ты, Олмайра, и сама не торопись на подъеме. Я слышу, у тебя уже одышка.

Этот беззлобный реванш доставил, казалось, огромное удовольствие и говорившей и мишени. Обе рассмеялись, потом ласково поглядели друг на друга и на меня. Миссис Тодд тактично остановилась, любуясь широким видом на море. Я рада была постоять, так как запыхалась сильнее, чем и первая и вторая мои спутницы, и, чтобы протянуть время, стала спрашивать названия всех окружающих островов. А ветер здесь дул и чувствовался даже больше, чем в плоскодонке.

— А не эту ли кошку я видела, когда приезжала сюда в прошлый раз? — на ходу бросила миссис Тодд.

— Эту самую, Олмайра, — ответила ее мать. — Она мне нравится, и дело свое знает. Такого мышелова среди молодых кошечек я не видывала. Если бы не Уильям, я бы ни за что не стала держать до сих пор старую бездельницу, но он ею дорожил, за то, говорит, что у нее хвост короткий. Я-то не считаю, что кошку надо держать только потому, что у нее короткий хвост. Эта кошка ловит мышей за двоих, и ко мне относится с уважением. Настоящая помощница, умница, вот она кто, эта кошка. Я ее выбрала из пяти, которые у мисс Августы Пеннел народились; на Горелом острове, — сказала старая женщина, шагая впереди, а кошка так и путалась в ее юбках. — Августа мне и то говорит: «Вы, миссис Блекетт, взяли самую некрасивую», а я ей: «И самую шуструю». Я довольна.

— Я бы никому, кроме вас, мама, не доверила выбрать кошку, — щедро заверила ее дочь, и мы пошли дальше в мире и согласии.