Американская повесть. Книга 1

Миссис Тодд никогда не предупреждала о своих планах и задуманных авантюрах на суше и на море. Она сперва договаривалась с первозданными силами природы и никогда не доверяла обещанной хорошей погоде, но изучала день в его младенчестве. И тогда, если звезды сулили хорошее и если ветер дул с хорошей стороны, откуда можно было не бояться ни туманной дымки, ни юго-западной духоты, тогда я, еще далеко не проснувшись, слышала шорох и стуки, как будто большая мышь возилась за обшивкой стены, и нетерпеливые шаги на крутой лестнице, что вела вниз, на ее главный продовольственный склад. Она бегала вверх и вниз, туда и сюда, словно уже пустилась в свою авантюру, и в великой спешке возвращалась за чем-то забытым. Когда я появлялась и начинала высматривать завтрак, она бывала рассеянна и скованна на язык, словно я чем-то ей не угодила и словно она из принципа с трудом удерживается от перебранки и словесных объяснений.

К таким переменам настроений я успела со временем привыкнуть и однажды утром в августе почти не удивилась ясному доказательству ворожбы, когда увидела, как мимо проехала лучшая линейка Беггсов, и узнала, что нам предстоит захватить припасы. Миссис Тодд мигом встрепенулась.

— Вот, надо бы мне знать! — воскликнула она. — Сегодня пятнадцатое августа, когда он ездит и забирает деньги. Он унаследовал от какого-то дядюшки с материнской стороны пожизненную ренту, и никто из родни жены Сэма Беггса не может ею распоряжаться, так что после смерти Сэма все пропадет. Но сейчас Сэм процветает, если можно говорить о процветании. Надо бы мне было помнить. Пятнадцатое августа — это его день, и обычно на обратном пути он заезжает пообедать к вдове своего двоюродного брата. Февраль и август — это его сроки. Пока съездит да вернется — вот целый день и пройдет.

Это сообщение показалось мне интересным. К концу голос миссис Тодд звучал недовольно.

— Мне припасы нравятся так же, как и повозка, — поспешила я сказать, имея в виду длинный высокий фургон, похожий на обрезанную кровать о четырех столбиках на колесах, в котором мы иногда передвигались. — В задок можно уложить все, что требуется, — корни, цветы, малину, за чем бы вы ни ехали. Гораздо удобнее, чем было бы с линейкой.

Вид у миссис Тодд был каменно-несогласный.

— Я рассчитывала на линейку, — сказала она, решительно сдвигая с полки буфета все безропотные стаканы, словно они позволили себе дерзость. — Да, сегодня мне нужна была линейка, я не по ягоды еду, и сушеной зелени на этот год мне тоже хватит. Сезон уже прошел, только осталось кое-что из позднего, — добавила она уже мягче. — Я еду в горы. Нет, не по ягоды. Я целых две недели это обдумывала и надеялась, что день будет хороший.

— Хотите, я с вами поеду? — спросила я честно, не без робкой опаски, что неправильно истолковала цель этого последнего плана.

— О-о, конечно, голубушка, — отвечала она приветливо, — ни о какой другой компании я и не думала, если вам удобно, раз бедная мама не смогла приехать. Я-то справляюсь с повозкой так же, как с хорошей лодкой. Так с раннего детства воспитана. Придется укротить и этот рыдван. Колеса на нем нужно укрепить, он так разболтался, что и издали слышно, как дребезжит. Корзину мы поставим впереди. Не хочу, чтобы она всю дорогу подскакивала и крутилась. Я еще напекла нам с собой печенья «Звездочка».

Это уже говорило о праздничном размахе, и любопытство мое возрастало.

— Вот только позавтракаем, — сказала я, — схожу к Беггсам за лошадью. И сможем тогда тронуться, как только вы будете готовы.

Миссис Тодд опять нахмурилась.

— Не знаю, — сказала она с сомнением, — хорошо ли нам ехать прямо так, как есть. Было у вас такое красивое синее платье… Хотя нет, в горы его надевать не стоит. Сейчас-то не пыльно, а для обратного пути, кто его знает. Нет, вам, наверно, не хочется надеть то платье и другую шляпу.

— Да, да, мне бы и в голову не пришло все это надеть, — сказала я, потому что меня вдруг осенило. — Если вы вздумаете ехать в большой шляпе, я вообще с вами не поеду.

— Вот это я называю хорошим поведением, — откликнулась миссис Тодд; весело тряхнув головой и широко улыбаясь, она направилась ко мне с блюдцем малины, уцелевшей от ужина. — Я и не думала, что вы все это наденете в место, где встретите решительно всех.

— О каком это месте вы говорите? — спросила я в крайнем изумлении. — Не о Бауденах? Я думала, они встречаются в сентябре.