Американская повесть. Книга 2

Но высокий и сам давно уже об этом думал. Он ведь когда-то крутил любовь с одной. Ну, в смысле пели вместе в церковном хоре и на пикники тоже вместе ходили… она помоложе его была, на год или около того, коротконогая, груди налитые, рот крупный, тяжелый, а глаза как спелые виноградины — тусклые, мутноватые; и у нее жестяная коробка была, из-под соды, а там чуть не до краев всяких сережек, брошек, колец — она их в уцененках покупала (бывало, ей и дарили, если просила), где любая вещь — десять центов. Он раскрыл ей свой план, и позже, когда размышлял об этом, ему иногда думалось, что, если бы не она, он, может, ни в жизнь бы на такое не решился — впрочем, это была лишь смутная догадка, просто ощущение, не закрепленное в словах, потому что перевести его в слова он опять же не сумел бы; поди знай, а вдруг она и в самом деле мечтала о судьбе невенчанной невесты знаменитого гангстера, вдруг ей и в самом деле грезилась скоростная машина — взаправдашние темные стекла, дула пулеметов, — мчащаяся напролом под красный свет. Но подозрение это зародилось у него, лишь когда все было давно позади, а потом — он отбывал срок уже третий месяц — она приехала с ним повидаться. На ней были серьги, браслет и еще какие-то побрякушки, которых он прежде у нее не видел, и для него осталось загадкой, как она выбралась к нему в такую даль; и в первые три минуты она рыдала навзрыд, хотя потом (он даже не понял, когда и как вдруг оказался один, и как она успела познакомиться) он застал ее за оживленным разговором с охранником. Но все же она в тот вечер перед уходом его поцеловала — прижалась, чуть потная, пахнущая одеколоном и мягким молодым женским телом, немного запыхавшаяся — и сказала, что при первой же возможности приедет снова. Однако больше не приезжала ни разу, хотя он продолжал ей писать; а семь месяцев спустя от нее пришел ответ. Открытка, цветная литография с видом отеля в Бирмингеме, — одно из окон по-детски перечеркнуто жирным чернильным крестиком, а на обороте жирными кривыми — тоже как у первоклашки — буквами: «Здесь мы проводим наш медовый месяц. Остаюсь твой друг — миссис Вернон Уолдрип».

Толстый каторжник стоял смотрел на высокого и моргал — быстро, часто.

— Да уж, точно. Когда еще десятку сверху, это обидней всего. Чтобы еще десять лет без баб… чтоб совсем ни одной бабы, а ведь мужик, он не железный, он ведь… — Быстро и часто моргая, он пристально глядел на высокого. Но тот не шелохнулся: втиснувшись спиной между верхней и нижней койками, степенный, чисто вымытый, он уверенно держал чистыми пальцами сигару — она горела солидно, ровно, — и ее дым косой змейкой полз по замкнутому, серьезному, спокойному лицу. — Чтоб еще десять лет…

— Бабы… тю! — сказал высокий каторжник.

© Перевод. Михалев А. М., 1991 г.

Джон Стейнбек ЖЕМЧУЖИНА

Джон Стейнбек (John Steinbeck, 1902–1968) родился и вырос в семье среднего достатка в Салинасе (штат Калифорния). В Калифорнии большей частью происходит и действие его книг, Всеамериканская известность пришла к Стейнбеку с выходом «Гроздьев гнева» (1939), насыщенного социальными мотивами романа о фермерской американской семье, согнанной нуждой с родных мест и обреченной на беспросветное нищенское существование. В 1962 г. Стейнбеку была присуждена Нобелевская премия по литературе.

По-русски: Стейнбек Дж. Собр. соч., в 6-ти томах. М., Правда, 1989.

«Жемчужина» («The Pearl») вышла в 1948 г. Действие повести происходит в Нижней Калифорнии (пограничная с США мексиканская территория), на берегу Калифорнийского залива. Повесть была иллюстрирована знаменитым мексиканским художником Хосе Клементе Ороско.

* * *

«В городе рассказывают об одной огромной жемчужине — о том, как ее нашли и как ее снова лишились. Рассказывают о ловце жемчуга Кино, и о его жене Хуане, и о ребенке их Койотито. Историю эту передавали из уст в уста так часто, что она укоренилась в сознании людей. И как во всех историях, рассказанных и пересказанных множество раз и запавших в человеческое сердце, в ней есть только хорошее и дурное, только добро и зло, только черное и белое, и никаких полутонов.