Американская пустыня

Из спальни на втором этаже донесся грохот.

– Ну что там еще? – вздохнула Этель, не двинувшись с места.

– Пойду проверю, как он там. – Тед остановился на пороге и оглянулся на сестру. – Видишь ли, мама тоже была не ангел.

– При чем тут это?

– Сама решай.

Тед поднялся по лестнице и вошел в отцовскую комнату. На двери висело кое-что из маминой одежды. В комнате еще ощущался ее запах. Отец сидел на кровати с откинутым покрывалом. В пиджаке поверх синей пижамы. На полу валялась лампа-ночник – нет, она не разбилась, хотя абажур здорово погнулся.

– Па, с тобой все в порядке?

Старик не поднял глаз. Он словно бы плакал, но беззвучно. Тед подошел к кровати, присел рядом, обнял отца за плечи.

– Папа, мне страшно жаль.

– В этом году «Иволги»[l] все равно что продули, – сообщил Тедов отец. – Никаких шансов. Их атаки ни к черту не годятся. Не могу же я им атаки поправить. А ты – можешь?

Рычаг переключения передач со второй на третью сдвигался еле-еле, с жутким скрежетом; Тед всякий раз думал, что, чего доброго, до Калифорнии вовсе не доберется. Он слышал сбой в моторе – прокладка поршня небось прогорела, – ритмичное отсутствие шума, что стало для него музыкой и сердцебиением, которого ему так не хватало. Сгущались сумерки, западное небо отсвечивало розовым и желтым. Вот солнце кануло за далекие горы – и небеса запылали огнем. Всякий раз, минуя встречную машину или видя машину в зеркальце заднего вида, Тед внутренне настораживался. Но кто в силах остановить его?

Горацио Салли разглядывал осколки небьющегося стекла на земле рядом с насосами. Оператор рассказывал всем, кто не прочь был послушать, про сумасшедшего маньяка, который подло сбежал, не заплатив пятьдесят два доллара за заправку.

– А вы его хорошо рассмотрели? – полюбопытствовал Салли.

– Чертовски хорошо. В жизни этакого извращенца не видывал. Говорю ж, псих как есть, все твердил, будто ему позарез надо спасти каких-то там детей; можно подумать, возомнил себя Салли Струзерс[li] или хрен знает кем.

– А шею его вы, часом, не разглядели?

– Не, на нем шарф был. Ну, платок такой белый. Я ничего такого и не подумал. Здесь все так ходят. А чего у него с шеей?

Салли вытащил из кармана фотографию и предъявил ее оператору.

– Вы его видели?

– Ага. Теперь, когда вы мне фотку показали, он выглядит вроде как знакомым… А он что, важная птица какая-то? Эй, а может, за парня награду дают? Потому что ежели награду, так вам не кажется, мистер, что она мне-то и причитается, я ж своими глазами этого типа видел?

– Нет-нет, никакой награды. А куда он направился? – спросил Салли, хотя ответ знал заранее.

– Ничего больше вы из меня не вытяните. Где-то я этого парня раньше видел, я уж знаю – награда как есть полагается.

– Спасибо, что уделили мне время.

– Спасибо, говоришь? Э нет, так не пойдет! – взбеленился оператор. – А за информацию вы мне разве не заплатите? Слышь, а награду можно и пополам. Я не жадина. Эй, мистер, послушайте…

Но Салли уже уехал.

Перри не умер: он лежал в постели. Глория смотрела на него – такой махонький, такой хрупкий и так далеко от нее – в середине простыни. До него словно мили и мили. Мальчик уже пришел в сознание, но был все еще увешан трубками. Глаза его устало сфокусировались на матери. Глория погладила гипсовую повязку на его руке.

– Доктор говорит, с тобой будет все в порядке, родной, – заверила она.

Вошла медсестра.

– Миссис Стрит, вам нужно выйти.

– Я останусь.

– Вам нельзя оставаться в палате. Я поставила вам раскладушку – там, дальше по коридору. – Медсестра дотронулась до ее плеча.

Глория нагнулась и поцеловала Перри.

Каким-то непостижимым образом Тед отыскал-таки ту самую закусочную, где его подобрал Клэнси. Рельеф ему запомнился необычайно живо, чего не объяснял даже тот факт, что Тед пересек эту местность пешком из конца в конец – как если бы ему самой судьбой было предназначено быть именно здесь, в пустыне, в это самое время. Тед рассмеялся: ну, сколько можно выискивать сакральный смысл там, где его нет?

Сгустилась ночь, но пустыня была освещена под стать достопамятной военной базе. Похоже, куда бы Тед ни пошел, люди повсюду пытались истребить тьму. Закусочная превратилась в командный пункт ДОС, ФБР, Национальной гвардии и съемочных групп из программ новостей. На парковке каждое из агентств установило передвижной штаб, украшенный яркими флажками, точно состязаясь в рекрутерстве.

Тед припарковал автобус на невысоком хребте и немного понаблюдал сверху за происходящим. Он слышал голоса – приглушенные и словно опасающиеся заговорщических интонаций. Два вертолета (не черных) стояли через дорогу от закусочной, а между ними – три БТР-а. До Большого Папы и его секты оставалось еще несколько миль. Вдоль шоссе, ведущего к грунтовой дороге, что, в свою очередь, вела к лагерю сектантов, по обе стороны выстроились машины – и горел свет. Сколько народу-то! Тед закрыл глаза и представил себе пустыню. Она ведь какая угодно, только не плоская. Он вспомнил каньон, по которому пробежал из конца в конец, – песчаный, почти лишенный растительности.