Американская разведка против Сталина

В конце 1947 года армейская разведка США узнала, что на окраине Мюнхена в деревеньке Пуллах недорого продается комплекс зданий. Его построила НСДАП для своих функционеров. Комплекс купили, и 6 декабря 1947 года туда из Оберурзеля перехала первая группа геленовцев. В честь праздника св. Николая (зимнего), отмечавшегося в тот день, объект в Пуллахе назвали «Николаус» («Николай»). Руководство организации (в том числе и квартира Гелена) разместилась в самом большом доме, который местные жители окрестили «домом Бормана». Американцы переименовали штаб-квартиру геленовцев в «Белый дом», чтобы ни у кого не возникало сомнений, кто в Пуллахе хозяин. Над «Белым домом», естественно, развевался американский флаг.

Охрану «Николая» осуществляла специальная воинская часть номер 7821 армии США (десять офицеров и пятнадцать солдат).

Поначалу только что учрежденное ЦРУ относилось к Гелену и его людям прохладно. Американская разведка, как и раньше, опасалась (и справедливо), что люди Гелена ведут свою игру и их сложно контролировать. К тому же было ясно, что среди геленовцев наверняка есть военные преступники (тот же Хайнц Херре), раскрытие которых может скомпрометировать правительство США.

В марте 1948 года на стол руководителя отдела ЦРУ Foreign Branch M[297] Ричарда Хелмса лег меморандум с оценкой «ржавой операции».

Подготовившие документ оперативники ЦРУ в Германии считали, что в организацию Гелена проникли советские агенты. А значит, русские в любой момент могут «раскрыть» «организацию» и скомпрометировать США[298]. В меморандуме недвусмысленно говорилось о «сложных политических последствиях спонсорства в отношении организации, которая, по мнению квалифицированных наблюдателей, представляет собой реактивацию германского абвера под эгидой Америки».

Это мнение подтвердил в своей докладной в августе 1948 года шеф резидентуры ЦРУ в Карлсруэ: «…некоторые из агентов (Бауна) были членами СС с хорошо известным нацистским прошлым, в большинстве случаев они нежелательные для нас люди»[299]. К тому же отмечалось (и совершенно правильно), что люди Гелена вербуют агентов без их надлежащей проверки – достаточным является лишь членство завербованных в абвере или подразделениях РСХА. Подозревали Гелена и в двойной игре. Речь идет о «…крайне националистической группе немцев, которые легко могут превратиться в ядро серьезной подрывной деятельности против любой оккупирующей (Германию) державы…»[300].

Примерно такую же точку зрения на «ржавую операцию» высказал в июле 1948 года шеф мюнхенской резидентуры ЦРУ. Он тоже отметил неразборчивость геленовцев при вербовке агентуры, что было чревато большими провалами. Чем конкретно занимаются люди Гелена, было тоже не совсем ясно. Американскую разведку в документе сравнили со слепым человеком, использующим организацию Гелена как собаку-поводыря.

В марте 1948 года Хелмс был вынужден признать, что русские, даже судя по сообщеняим прессы в Восточной Германии, хорошо осведомлены о сотрудничестве американцев с бывшими офицерами абвера и Генштаба вермахта и умело используют этот факт в своей пропаганде.

После краха ЦРУ в Чехословакии в феврале 1948 года американская разведка отбросила свою стыдливость и решила наконец-то формализовать свои отношения с Геленом. В октябре 1948 года в резидентуре ЦРУ в Карлсруэ состоялось совещание под руководством шефа резидентуры Гордона Стюарта. В обсуждении будущего Гелена принял участие и бежавший из Праги Чарльз Катек. Прибывший из штаб-квартиры ЦРУ давний покровитель Гелена полковник Галлуэй приказал резидентуре проверить работу группы Гелена в Пуллахе и высказать свои рекомендации.

Дело было еще и в том, что в октябре 1948 года армия официально уведомила ЦРУ о своем нежелании далее финансировать работу группы Гелена. Геленовцы обходились армии в США в 42 367 долларов и 5000 долларов в виде армейских продовольственных пайков ежемесячно. В 1948 году годовой бюджет организации Гелена составил 1,5 миллиона долларов (примерно 14,7 миллиона в ценах 2015 года).

ЦРУ отправило с инспекцией в Пуллах только что назначенного главу мюнхенской резидентуры Джеймса Критчфилда, который 27 октября 1948 года получил из Вашингтона приказ в течение четырех недель вынести окончательное суждение о цесообразности продолжения «ржавой операции». 18 ноября Критчфилд прибыл в Пуллах и представился Гелену как «Джеймс Маршалл». Гелен тоже был окутан тайной – он отрекомендовался «доктором Шнайдером»[301].