Американская сага. Сборник

— Воды. Я не притрагиваюсь к возбуждающим напиткам. — Профессор потеребил место возле левого уха, откуда начинались бакенбарды. — Это шишка Пищеварения. — Элен смотрела на него недоуменно. — Когда она слишком развита, она свидетельствует об обжорстве и пристрастии к крепким напиткам, — объяснил он. — Как видите, у меня она не развита. А вы, — он подмигнул мне, — вы любите поесть.

— Любит, — подтвердила Элен. — Скоро растолстеет, если будет так есть.

Пока Элен готовилась, кого кормить, кого морить голодом, соответственно пищеварительным шишкам, профессор сказал мне, сколько радости доставили ему «Заметки старожила» о новой науке френологии.

— Хотя это не так ново, как принято думать. Наш основоположник, строго говоря, профессор Прохазка из Вены; его работа тысяча семьсот восемьдесят четвертого года о нервной системе связала то, что внутри черепа — мозг, — с тем, что снаружи — с конфигурацией головы.

Элен принесла профессору воды, разглядывая его, как музейный экспонат. Недавно она просила меня пригласить кого-нибудь («Если ты не стесняешься меня. Мне скучно, хоть я и не одна, там целый день кто-то шевелится». — И она любовно погладила живот).

— А теперь, мистер Скайлер, я приготовил для вас кое-что, полагаю, необычайное, с точки зрения и Старожила, и «Ивнинг пост». — Он вытащил из кармана многократно сложенный лист бумаги, тщательно его расправил. Оказалось, это рисунок головы; такая же как модель, только испещрена цифрами, а под ними прочерчены линии. — Френологическое исследование головы Мартина Ван Бюрена, которое удалось заполучить моему коллеге в Вашингтоне.

Сердце у меня упало. Когда уж я отделаюсь от мистера Ван Бюрена?

— Полагаю, «Ивнинг пост» будет в восторге — при условии, что схема аутентична.

— Очень большая голова, — сказала Элен.

— Выдающаяся голова. — Профессор любит свою работу; да и меня впечатляет обстоятельность новой науки, и я, кажется, склонен в нее поверить. Профессор довольно пространно рассуждал о голове вице-президента и его характере. Необычайно развиты Скрытность (задняя часть височного шва) и Самомнение. А также Осторожность (сильно выдающаяся теменная возвышенность) и Твердость (выпирающий стреловидный шов от темени до передней части макушки).

Хотя я еще подробно не изучил схему, которую мне оставил профессор Фуллер, я совершенно убежден, что Старожил обрадуется — хоть и не преминет побрюзжать насчет легковерия нашего времени.

Я допрашивал профессора со всей возможной тщательностью. Приводил возражения против его науки.

— Известно, например, что шишка Остроумия у драматурга Шеридана была очень слабо развита. А он считался самым остроумным писателем своего времени.

— Но ведь он не был остроумным! О, какой выдающийся критик литературы да и людей — наша наука! — Профессор изощряется в тонкостях и парадоксах. — Видите ли, остроумие Шеридана не было истинным остроумием, и френология подтвердила то, чего не мог знать ни один литературный критик: самыми выдающимися шишками Шеридана были Память и Сравнение. А они в сильном сочетании создают видимость остроумия (судите сами: Шеридан запоминает умные вещи, кем-то сказанные, а затем сравнивает их с идеалом в искусстве), однако видимость остроумия не есть еще остроумие, и это всецело подтверждается его сочинениями.

— А как у меня насчет остроумия? — Элен улыбнулась мне, наклонилась вперед.

— Оно у вас невелико, скажу вам с облегчением. Остроумие не приличествует слабому полу. Вы не возражаете, если я посмотрю? — Обезьянья лапка легко коснулась головы Элен в разных местах; профессор жужжал как пчела.

— Очень хорошо, — сказал он наконец. — У вас отменно развито Чадолюбие. — Он постучал пальцем по затылку модели. — Вот здесь. На затылочной кости. Видите? — Элен была смущена. — Любовь к детям. Сильно развита у большинства женщин и обезьян, поскольку и у женщин и у обезьян любовь к детям гораздо сильнее, чем у мужчин.

— Прекрасно! — Элен пощупала затылок. Затем, к моему изумлению, сказала: — Ой, мне надо чего-нибудь покрепче, силы поддержать. — И перед носом профессора налила себе стаканчик голландского джина.

Профессор нервно засмеялся.

— Вам, кажется, недостает Избирательности…

— Наверно. Ну, я пойду. Извините. — Элен вышла в спальню и прикрыла за собой дверь.

— У вас, мистер Скайлер, отличная Творческая шишка, как и у меня.

Профессор прикоснулся к своей голове где-то на полпути между бровью и виском.