Американская трагедия

- Ах, вот что! Уже только некоторые места. Мне кажется, вы только сейчас сказали, что считаете ее письма печальными.

- Да, я так считаю.

- И прежде так считали?

- Да, сэр, считал.

И Клайд беспокойно посмотрел в сторону Джефсона, чей неотступный взгляд пронизывал его, словно луч прожектора.

- Вы помните, что она вам писала... - Мейсон взял одно из писем, развернул и стал читать: "Клайд, милый, я, наверно, умру, если ты не приедешь. Я так одинока. Я прямо с ума схожу. Мне так хотелось бы уехать, и никогда не возвращаться, и больше не надоедать тебе. Но если бы ты только звонил мне по телефону, хотя бы через день, раз не хочешь писать! А мне ты так нужен, так нужно услышать ободряющее слово!" - Голос Мейсона звучал мягко и грустно. Он говорил, и чуть ли не осязаемые волны сострадания охватывали не только его, но всех и каждого в высоком и узком зале суда. - Вам эти строки кажутся хоть немного печальными?

- Да, сэр, кажутся.

- И тогда казались?

- Да, сэр, казались.

- Вы знали, что они искренни, да?

- Да, сэр. Знал.

- Почему же хоть капля той жалости, которая, по вашим словам, столь глубоко потрясла вас посреди озера Большой Выпи, не заставила вас у себя в Ликурге, в доме миссис Пейтон, снять телефонную трубку и успокоить одинокую девушку хотя бы одним словом о том, что вы приедете? Потому ли, что ваша жалость к ней была тогда не так велика, как позднее, когда она написала вам угрожающее письмо? Или потому, что вы замыслили преступление и опасались, как бы частые телефонные разговоры с нею не привлекли чьего-либо внимания? Как получилось, что вас внезапно охватила столь сильная жалость к ней на озере Большой Выпи, но вы вовсе не чувствовали жалости, пока находились в Ликурге? Или у вас чувства, как водопроводный кран: можно открыть, а можно и закрыть?

- Я никогда не говорил, что я совсем не жалел ее, - вызывающе ответил Клайд, перехватив взгляд Джефсона.

- Но вы заставили ее ждать до тех пор, пока в своем ужасе и отчаянии она не стала вам угрожать.

- Я ведь признал, что вел себя с ней нехорошо.

- Ха! Нехорошо! _Нехорошо_! И только потому, что вы это признали, вы рассчитываете - наперекор всем остальным показаниям, которые мы здесь слышали, включая и ваши собственные, - что выйдете отсюда свободным человеком? Так, что ли?

Белнепа дольше невозможно было сдерживать. Он заявил протест.

- Это позорно, ваша честь. Разве прокурору позволительно превращать каждый вопрос в обвинительную речь? - пылко, с горечью обратился он к судье.

- Я не слышал ни одного протеста, - отпарировал судья. - Попрошу прокурора надлежащим образом формулировать свои вопросы.

Мейсон преспокойно принял замечание и снова обернулся к Клайду:

- Как вы тут показывали, сидя в лодке посреди озера Большой Выпи, вы держали в руках тот самый фотографический аппарат, от которого когда-то отпирались?

- Да, сэр.

- А мисс Олден сидела на корме?

- Да, сэр.

- Давайте сюда лодку, Бэртон! - обратился Мейсон к Бэрлею.

По распоряжению Бэрлея, четверо его помощников тотчас вышли через дверь позади судейского возвышения и вскоре вернулись, неся лодку, ту самую, в которой катались Клайд и Роберта, и опустили ее на пол перед присяжными. Клайд, похолодев, остановившимся взглядом смотрел на нее. Та самая лодка! В растерянности он моргал глазами, его била дрожь; а публика волновалась и шумела, напряженно всматриваясь, - волна любопытства прошла по всему залу. И тут Мейсон, схватив аппарат и размахивая им, воскликнул:

- Вот, извольте, Грифитс! Вот аппарат, который будто бы никогда вам не принадлежал. Войдите-ка в лодку, возьмите этот аппарат и покажите присяжным, где именно сидели вы и где - мисс Олден. И покажите точно, если можете, как именно и куда вы ударили мисс Олден и где и как примерно она упала.

- Протестую! - заявил Белнеп.

Между юристами завязалась долгая и утомительная перебранка; в конечном счете судья разрешил, - по крайней мере на некоторое время, - продолжать допрос свидетеля таким способом. Под конец Клайд заявил:

- Во всяком случае, я ударил ее не намеренно.

На что Мейсон заметил:

- Да, мы уже слышали ваши показания на этот счет.

Потом Клайд сошел со своего места и, получив всевозможные наставления, наконец шагнул в лодку и уселся на среднюю скамью; трое мужчин держали лодку в равновесии.

- Теперь вот что... Ньюком! Подите сядьте в лодку на то место, где, по описанию Грифитса, сидела мисс Олден... и примите нужную позу, как он вам скажет.

- Слушаю, сэр, - ответил Ньюком, подошел к лодке и уселся на корме.

Клайд старался поймать взгляд Джефсона, но тщетно: ему пришлось теперь сидеть почти спиною к защитнику.

- А ну-ка, Грифитс, - продолжал Мейсон, - покажите мистеру Ньюкому, как мисс Олден встала и направилась к вам. Объясните, что он должен делать.