Американская трагедия. (Часть 1)

– Ну не знаю, что из этого получится, – шутливо сказала она, но по ее глазам было видно, что предложение ей нравится. – Я, наверно, буду не слишком способной ученицей. Знаете, в наших краях не очень одобряют танцы. И церковь их осуждает. И мои родители тоже были бы недовольны.

– Чепуха! – беспечно и весело воскликнул Клайд. – Это вздор, Роберта. Ведь теперь все танцуют или почти рее. Как вы можете думать, что это плохо?

– Да, я знаю, – странным, несколько натянутым тоном возразила Роберта.

– Может быть, в вашем кругу это так. Правда, я знаю, многие работницы тоже танцуют. Конечно, если человек богат и у него хорошее положение в обществе, тогда все можно. Но для девушки вроде меня – другое дело. И потом, я думаю, ваши родители не такие строгие, как мои.

– Вы думаете? – засмеялся Клайд, который сразу отметил ее слова о «вашем круге» и о богатом человеке с положением в обществе. – Но ведь вы ничего не знаете о моих родителях, – продолжал он, – они такие же строгие, как ваши, наверняка даже строже. А все-таки я танцую. В этом нет ничего дурного, Роберта! Давайте я вас научу. Право же, это замечательно. Хотите, дорогая?

Он обнял ее и посмотрел ей в глаза, – и она почти сдалась, слабея от страстного влечения к нему.

Карусель остановилась, и они, не раздумывая, направились к огороженной площадке, где кружились в танце немногочисленные, но неутомимые пары. Довольно большой оркестр играл фокстроты и уанстепы. У турникета сидела хорошенькая билетерша: с каждой пары взималось десять центов за танец. Это красочное зрелище, музыка и ритмические, скользящие движения танцующих совсем заворожили обоих.

Оркестр умолк, танцующие выходили с площадки. Но не успели все они выйти, как кассирша стала продавать пятицентовые билетики на новый танец.

– Нет, я не сумею, – говорила Роберта, когда Клайд вел ее к турникету.

– Боюсь, что я слишком неуклюжая. Ведь я никогда не танцевала.

– Вы неуклюжая, Роберта? – воскликнул он. – Какая чепуха! Вы такая грациозная, такая прелестная! Вот увидите, вы будете замечательно танцевать.

Он заплатил, и они вошли.

Клайда охватил порыв самоуверенности, которая на три четверти объяснялась убеждением Роберты, что он богат и принадлежит к сливкам ликургского общества. Он отвел Роберту в уголок и показал основные несложные па; при ее врожденной живости и грации они дались ей без труда. Когда оркестр заиграл и Клайд привлек ее к себе, она легко уловила ритм и безотчетно следовала каждому движению своего партнера. Какое это было блаженство – чувствовать себя в его объятиях, послушно скользить туда, куда он увлекал ее, ощущать, как в едином, чудесном ритме движутся их тела.

– Милая, – шепнул Клайд. – Вы великолепно танцуете! Вы уже все поняли. Нет, вы просто удивительная, даже не верится!

Они сделали второй круг, потом третий, и Роберту охватило такое блаженство, какого она еще никогда в жизни не испытывала. Подумать только

– она танцует! Это так чудесно! Танцует с Клайдом! Он такой ловкий, изящный, он здесь красивее всех молодых людей, думала она. А Клайд, в свою очередь, думал, что никогда еще не встречал такой очаровательной девушки. Она такая веселая, милая и послушная. Она не заставит его томиться понапрасну. Ну, а что до Сондры Финчли, так ведь она не обращает на него внимания, и он с таким же успехом может вовсе не думать о ней… Однако даже здесь, с Робертой, он не мог окончательно ее забыть.

Они танцевали до половины шестого, когда оркестр замолк, так как больше не было желающих танцевать, и на площадке вывесили объявление: «Следующий концерт в 7:30»; тогда они выпили содовой воды, поели мороженого, потом зашли в ресторан закусить, и так быстро прошло время, что оказалось, надо ближайшим же трамваем ехать в Фонду, чтобы Роберта могла попасть на вокзал до семи часов.

По пути они выработали план на завтрашний день. Роберта постарается пораньше уехать от сестры, а Клайд снова приедет из Ликурга, они встретятся в Фонде и проведут вместе весь день, до одиннадцати часов, когда приходит последний поезд из Гомера. И если в трамвае, идущем в Ликург, не окажется никого из знакомых, они смогут возвратиться вместе.

И они встретились, как было условлено. Они бродили по темным окраинам городка, болтали, строили планы, и Роберта рассказала Клайду кое-что – не очень много, впрочем, – о своей жизни дома, в Бильце.

Но больше всего, если не считать их взаимной любви, объятий и поцелуев, занимал их вопрос о том, где и как встречаться впредь. Нужно было что-то придумать, и Роберта уже поняла, что придумывать придется ей – и поскорее. Хотя Клайд явно был очень нетерпелив и хотел видеть ее возможно чаще, он все же не мог ничего предложить – по крайней мере, ничего приемлемого.