Американская трагедия. (Часть 1)

– Мистер Грифитс, мама, – сказала Роберта после минутного колебания. Словно при внезапной вспышке света она ясно увидела, как необычайно это знакомство, какой разительный контраст со здешним обыденным мирком… Каковы бы ни были страхи Роберты, самая возможность соединить свою жизнь с жизнью Клайда была восхитительна. – Но ты никому не называй это имя, – прибавила она, – он не хочет, чтобы об этом знали. Его родные очень богаты, понимаешь. Им принадлежит фабрика, то есть его дяде. Но на фабрике есть такое правило, что никто из служащих – никто из начальников – не должен заводить знакомства с работницами. Он ни с кем и не знакомится. Но он любит меня, а я – его. Это – другое дело. И потом, я хочу перейти на другое место, тогда эти правила не будут нас касаться. Тогда нам можно будет не скрывать, что мы знакомы.

Роберта тут же подумала, что теперь все это, пожалуй, не совсем верно. Клайд в последнее время так изменился к ней, а она отдалась ему так неосторожно, не получив от него обещания жениться… Может быть (это было пока смутное, неясное опасение), может быть, он не позволит ей говорить об их близости не только теперь, но никогда! И ведь если он разлюбит ее и не женится, она тоже не захочет, чтобы кто-нибудь знал об этом. В какое жалкое, трудное и позорное положение она себя поставила!

А миссис Олден, узнав так случайно о странном и, по-видимому, тайном характере этого знакомства, не только встревожилась, но и смутилась: она очень беспокоилась о счастье Роберты. Правда, говорила она себе, Роберта такая хорошая, чистая и осторожная» – лучшая из ее детей, наименее эгоистичная и самая разумная, – однако все возможно… Но нет, вряд ли кто-нибудь может легко обмануть и обесчестить ее. Она слишком скромная и порядочная девушка. И миссис Олден спросила:

– Так ты говоришь, он родственник владельца фабрики, мистера Сэмюэла Грифитса, о котором ты писала?

– Да, мама, племянник.

– Этот молодой человек служит на фабрике? – с удивлением спросила мать.

Она не понимала, как могла Роберта привлечь человека, занимающего такое видное положение, потому что с самого начала не сомневалась, что он член семьи Сэмюэла Грифитса, владельца фабрики. Это уже само по себе было тревожно. Обычный результат подобных отношений всегда и везде один, и потому, естественно, она очень боялась за Роберту. И все же ей казалось, что девушка с красотой и практичностью Роберты, пожалуй, сумеет без ущерба для себя поддержать это необычайное знакомство.

– Да, – просто ответила Роберта.

– А какой он, Бобби?

– Он ужасно милый! Такой красивый, и так мил со мной! Моя работа была бы совсем не так приятна, если б он не был такой благовоспитанный. Он умеет поставить всех этих девушек на место. Он племянник председателя компании, понимаешь, и поэтому работницы очень его уважают.

– Ну, это в самом деле очень хорошо. Лучше работать у благовоспитанных людей, чем невесть у каких хозяев. Я помню, ты была не очень довольна работой в Трипетс-Милс… И ты часто видишься с ним, Бобби?

– Да, в общем часто, – ответила Роберта, слегка краснея от сознания, что она не может быть вполне откровенна с матерью.

Миссис Олден заметила, что дочь покраснела, и, приписав это смущению, спросила поддразнивая:

– Видно, ты его очень любишь?

– Очень, мама, – просто и искренне ответила Роберта.

– А он? Он любит тебя?

Роберта отошла к окну. За окном, на склоне, который вел к колодцу и к наиболее плодородному полю фермы, тянулись полуразвалившиеся постройки – их вид больше чем что-либо другое вокруг говорил о жалком материальном положении семьи. В самом деле, за последние десять лет эти постройки стали символом нужды и неумелого хозяйничанья. В эту минуту, унылые, засыпанные снегом, они олицетворяли в глазах Роберты полную противоположность всему, о чем она мечтала. И Не удивительно, что все, к чему ее влекло, воплощалось в Клайде. Мрачность и уныние несовместимы со счастьем, как неудачи в любви – с успехом. Если только он любит ее и увезет отсюда, тогда, может быть. И мать избавится от этого беспросветного уныния. Если же он не любит, то плоды ее страстных, но, быть может, ошибочных мечтаний падут не только на ее голову, а и на головы родных, и прежде всего – матери. Роберта не знала, что сказать, и наконец ответила:

– Он говорит, что любит.

– Как ты думаешь, он намерен жениться на тебе? – спросила миссис Олден робко и выжидающе, потому что она любила Роберту больше других детей и возлагала на нее все свои надежды.

– Знаешь, что я тебе скажу, мама…

Фраза осталась неоконченной, потому что в эту минуту вбежала Эмилия с криком:

– Гиф приехал! В автомобиле! Наверно, его кто-нибудь подвез, и у него какие-то большие пакеты!

И вслед за тем в комнату вошел Том со старшим братом; Гиф был в новом пальто – первый результат его службы в «Дженерал электрик» в Скенэктеди. Он ласково поздоровался с матерью и с Робертой.

– Гифорд, ты? – воскликнула мать. – А мы не ждали тебя раньше девяти. Как это тебе удалось приехать так рано?