Американская трагедия. (Часть 2)

– Отвечайте на вопрос! – прогремел Мейсон.

– Прошу суд разъяснить свидетелю, что он не обязан отвечать на подобный вопрос, – вмешался Джефсон, поднимаясь и пристально посмотрев сперва на Клайда, потом на Оберуолцера. – Это вопрос чисто риторический, не имеющий прямого отношения к обстоятельствам данного дела.

– Правильно, – подтвердил Оберуолцер. – Свидетель может не отвечать.

И Клайд только молча посмотрел на всех, чрезвычайно ободренный этой неожиданной помощью.

– Ладно, продолжаем, – сказал Мейсон. Более чем когда-либо он был раздосадован и обозлен бдительностью Белнепа и Джефсона и их стремлением свести на нет силу и смысл каждой его атаки и тверже чем когда-либо решил, что не позволит им восторжествовать. – Так вы говорите, что до этой поездки вы не намерены были жениться на мисс Олден, если бы только удалось этого избежать?

– Да, сэр.

– Она хотела, чтобы вы с ней обвенчались, но вы еще не пришли к такому решению?

– Да.

– Ну, а не припоминаете ли вы поваренную книгу, солонку, перечницу, ложки, ножи и все прочее, что она уложила в свой чемодан?

– Да, сэр, припоминаю.

– Так что же, по-вашему, уезжая из Бильца и беря все это с собой, она могла думать, что останется не замужем и поселится где попало в дешевой комнатушке, а вы будете навещать ее раз в неделю или раз в месяц?

И прежде чем Белнеп успел заявить протест, Клайд выпалил именно то, что следовало:

– Мне неизвестно, что она могла думать на этот счет.

– А вы случайно в телефонном разговоре, – например, после того, как она написала вам, что, если вы не приедете за нею в Бильц, она сама приедет в Ликург, – не обещали ей жениться?

– Нет, сэр, не обещал.

– Вы не были до такой степени умственным и нравственным трусом, чтобы с перепугу сделать что-нибудь в этом роде, а?

– Я никогда не говорил, что я умственный и нравственный трус.

– И не дали бы девушке, которую вы соблазнили, запугать себя?

– Просто я тогда не чувствовал, что должен на ней жениться.

– Вы думали, что она не такая блестящая партия, как мисс X?

– Я думал, что не должен жениться на ней, раз я больше не люблю ее.

– Даже и для того, чтобы спасти ее честь и самому не оказаться непорядочным человеком?

– Видите ли, я тогда думал, что мы не можем быть счастливы вместе.

– Это было, конечно, до великого перелома в вашей душе?

– Да, это было до того, как мы поехали в Утику.

– Тогда вы еще были без ума от мисс X?

– Да, я был влюблен в мисс X.

– Помните, в одном из своих писем, на которые вы никогда не отвечали, Роберта Олден писала вам (тут Мейсон достал одно из первых семи писем и прочел): «Меня мучит тревога и ужасная неуверенность, хоть я и стараюсь гнать их от себя, – ведь теперь у нас все решено и ты приедешь за мной, как обещал». Так что же именно она подразумевала, говоря: «теперь у нас все решено»?

– Не знаю, – разве только то, что я должен приехать за ней и увезти ее куда-нибудь на время.

– Но не жениться на ней, конечно?

– Нет, этого я ей не обещал.

– Однако сразу же после этого, в том же самом письме, она пишет: «По пути сюда, вместо того чтобы поехать прямо домой, я решила остановиться в Гомере и повидаться с сестрой и зятем. Ведь неизвестно, когда мы увидимся опять, потому что я хочу встретиться с ними только как порядочная женщина

– или уж никогда больше не встречаться!» Как, по-вашему, что она хотела сказать словами «порядочная женщина»? Что, пока не родится ребенок, она будет жить где-то вдали от всех, не выходя замуж, а вы будете понемножку посылать ей деньги, а потом, может быть, она вернется и будет изображать из себя невинную девушку или молодую вдову, – или как? А не кажется вам, что она себе представляла нечто другое: что она выйдет за вас замуж, хотя бы на время, и ребенок будет законным? «Решение», о котором она упоминает, не могло означать чего-то меньшего, не так ли?

– Ну, может быть, она и так себе это представляла, – уклончиво ответил Клайд. – Но я никогда не обещал на ней жениться.

– Ладно, пока мы это оставим, – упрямо продолжал Мейсон. – Займемся вот чем (и он стал читать из десятого письма): «Милый, ведь ты, наверно, мог бы приехать и на несколько дней раньше, – какая разница? Все равно, пускай у нас будет немножко меньше денег. Не бойся, мы проживем и так, пока будем вместе, – наверно, это будет месяцев шесть – восемь самое большее. Ты же знаешь, я согласна тебя потом отпустить, если ты хочешь. Я буду очень бережливой и экономной… Иначе невозможно, Клайд, хотя ради тебя я хотела бы найти другой выход». Как, по-вашему, что все это означает: «быть бережливой и экономной» и отпустить вас не раньше, чем через восемь месяцев? Что она будет ютиться где-то, а вы навещать ее раз в неделю? Или что вы действительно соглашались уехать с нею и обвенчаться, как она по-видимому, думала?