Американские боги. Король горной долины. Сыновья Ананси

— Тогда вам нужно научиться воздерживаться от пения… За исключением ванны, душа или, быть может, трибун, когда болеете за любимую футбольную команду. Кстати, я болею за «Хрустальный дворец». Не то скоро поймете, что вам пора искать другое место.

Толстый Чарли улыбнулся, но тут же понял, что ему не до улыбок, и сделал серьезное лицо, но Грэхем Хорикс уже ушел, поэтому Толстый Чарли только выругался себе под нос, сложил на столе руки и ткнулся в них головой.

— Это вы пели? — спросила новенькая из отдела по связям с клиентами-артистами. Толстому Чарли никогда не удавалось запомнить имен сотрудниц: только выучишь, они уже уходят.

— Боюсь, что так.

— Что вы пели? Хорошо звучало.

Толстый Чарли сообразил, что не знает, и только пожал плечами:

— Не знаю. Я не слушал.

Девушка рассмеялась, но тихонько, чтобы не привлечь внимания начальства.

— Он прав. Вам бы записываться, а не здесь прозябать.

На это Толстый Чарли не нашелся, что ответить. Зардевшись, он начат вычеркивать цифры, делать пометки, собирать самоклеющиеся бумажки с записками и клеить их на экран, пока не удостоверился, что девушка ушла.

Позвонила Мэв Ливингстон: не будет ли Толстый Чарли так добр попросить Грэхема Хорикса связаться с управляющим в ее банке. Он пообещал сделать все, что сможет. В ответ миссис Ливингстон с нажимом посоветовала ему постараться.

В четыре позвонила на мобильный Рози, чтобы сказать, мол, воду в ее квартире снова включили и что (отличная новость!) мама решила проявить интерес к будущей свадьбе и просила заехать к ней обсудить приготовления.

— Если она возьмет на себя праздничный обед, то мы сэкономим на еде целое состояние.

— Нехорошо так говорить. Позвоню вечером сказать, как все прошло.

Сказав, что любит ее, Толстый Чарли отключился. И, почувствовав спиной чей-то взгляд, повернулся.

— Кто звонит по личным делам в рабочее время, пожнет бурю. Знаете, кто это сказал?

— Вы?

— Воистину, — согласился Грэхем Хорикс. — Воистину я. И никогда не произносилось более праведных слов. Считайте это официальным предупреждением.

Тут он улыбнулся самодовольной ухмылочкой, от которой в голову Толстого Чарли невольно полезли праздные мысли: а что будет, если погрузить кулак в пухленький живот Грэхема Хорикса. К сожалению, такая попытка скорее всего похожа на игру в орлянку между увольнением и судебным иском о нападении. И все-таки как приятно было бы…

По природе своей Толстый Чарли чурался насилия, но можно же помечтать. Мечтал он обычно о чем-нибудь небольшом и комфортном. Достаточно денег, чтобы есть в хороших ресторанах, когда пожелает. Работу, на которой никто бы не шпынял его и не понукал. Петь без стеснения — где-нибудь, где его никто не услышит.

Но сегодня мысли бежали вскачь… Хорошо бы уметь летать… И чтобы пули отскакивали от его могучей груди, когда, спикировав с неба, он спасет Рози от банды похитивших ее мерзавцев и негодяев. Она крепко его обнимет, а потом они полетят на закат… в Замок Отважного Героя, где благодарность захлестнет ее настолько, что она с энтузиазмом забудет про решение дожидаться свадьбы и тут же начнет проверять, как быстро они сумеют заполнить банку…

Сны наяву помогали снять стресс от пребывания в «Агентстве Грэхема Хорикса», от повторений звонящим, что их чеки ушли по почте, от выколачивания денег, которые причитаются агентству и его клиентам.

В шесть Толстый Чарли выключил компьютер и, подозрительно глянув на лифт, спустился по лестнице. Дождя не было. Над головой кружили и чирикали скворцы — предвечерний хор города. Все прохожие на тротуаре куда-то спешили — большинство, как и Толстый Чарли, к станции метро линии Кингсвей-Холборн. Люди шли, втянув головы в плечи, и вид у них был такой, словно им не терпится попасть домой.

Только один никуда не торопился. Он стоял лицом к Толстому Чарли и спешащим по домам людям, и полы его кожаной куртки хлопали на ветру. Он не улыбался.

Толстый Чарли увидел его еще от угла. По мере того как расстояние между ними сокращалось, окружающее утрачивало реальность. День растворялся, и Толстый Чарли понял, что провел его, стараясь вспомнить…

— Привет, Паук, — сказал он, когда подошел поближе.

Вид у Паука был такой, будто в душе у него бушевала буря. Или будто он вот-вот расплачется. Откуда было знать Толстому Чарли? В лице, в осанке Паука отражалось столько эмоций, что люди пристыженно отводили глаза.

— Я туда съездил. — Слова прозвучали тускло. — Повидался с миссис Хигглер. Она отвела меня на могилу. Мой отец умер, а я не знал…

— Он был и моим отцом, Паук.

Как же он мог забыть про Паука, как мог отмахнуться от него, словно от сна?!

— Верно.

Предвечернее небо расчертили скворцы, одни кружили, другие летали зигзагами между крыш.

Паук вдруг рывком расправил плечи, словно бы принял какое-то решение.

— Ты прав, так прав, — сказал он. — Мы совершим это вместе.

— Вот именно, — согласился Толстый Чарли, а потом спросил: — Что совершим?

Но Паук уже подозвал такси.