Американские боги

Он пошарил рукой в одном кармане, потом в другом, пытаясь что-то нащупать.

— Может, развернемся и — обратно?

— Не можем мы разворачиваться. Они и сзади нас приперли, — сказал Среда. — Сбрось-ка скорость, миль до десяти-пятнадцати.

Тень посмотрел в зеркальце заднего вида. Примерно в миле за спиной горели фары.

— Ты уверен? — спросил он.

— Как и в том, что яйцо — оно и в Африке яйцо! — фыркнул Среда. — Так сказал один фермер, который взялся разводить индюков, после того, как у него вылупилась первая черепаха. А, вот он! — и он выудил из кармана кусочек белого мела.

Среда стал царапать мелом на приборной доске кемпера, делая какие-то пометки, будто решал сложную математическую задачку — или, к примеру, подумал Тень, будто некий бомж решил нацарапать для других бомжей длинное послание, зашифрованное тайным бомжиным кодом, типа: осторожно злая собака, опасный город, но есть одна милая женщина и теплая тюряжка, где можно перетоптаться ночку-другую…

— Так-так, — сказал Среда. — А теперь разгонись до тридцати. И не сбавляй.

Одна из машин, ехавших следом, врубила мигалку и сирену и начала набирать скорость.

— Не сбавляй, — повторил Среда. — Они хотят, чтобы мы сбросили скорость на подъезде к кордону.

Чирк. Чирк. Чирк.

Они въехали на гору. До кордона осталось меньше четверти мили. Поперек дороги и на обочинах стояли в ряд двенадцать машин — полицейских легковушек и несколько больших черных внедорожников.

— Приехали, — сказал Среда и сунул мел обратно в карман. Приборная доска «Виннебаго» была сплошь испещрена похожими на руны письменами.

Машина с сиреной, сбросив скорость, ехала прямо за ними.

— Остановите машину! — заорал голос из рупора.

Тень посмотрел на Среду.

— Сверни направо, — сказал тот. — Съезжай с дороги.

— На этой развалюхе по полю далеко не уедешь. Перевернемся.

— Не бойся. Поворачивай направо. Давай!

Тень крутанул руль, «Виннебаго» накренился и подпрыгнул. На секунду Тени показалось, что он был прав и кемпер сейчас перевернется, но мир за ветровым стеклом растворился и замерцал, как подернутое ветром отражение в прозрачной луже.

Облака, туман, снег, дневной свет — все исчезло.

Вместо этого — звезды над головой, пронзающие ночное небо застывшими копьями света.

— Теперь тормози, — сказал Среда. — Оставшийся путь пройдем пешком.

Тень заглушил мотор. Прошел вглубь «Виннебаго», надел куртку, сапоги и перчатки, а потом вышел наружу и сказал:

— Ну ладно. Пошли.

Среда посмотрел на него с видимым удивлением и еще с каким-то не слишком внятным чувством — не то с раздражением, не то с гордостью.

— Ну и почему ты не удивляешься? — спросил он. — Почему ты не вопишь во всю глотку: «А! Так не бывает!»? Почему ты, мать твою, делаешь то, что я говорю, и принимаешь все это как само собой, блядь, разумеющееся?

— Ты платишь мне за то, чтобы я не задавал вопросов, — сказал Тень. — Ну и вообще, после Лоры меня уже ничто не удивляет, — добавил он и, пока договаривал последнюю фразу, понял, что — и в самом деле, именно так и есть.

— После того как она восстала из мертвых?

— После того как я узнал, что она трахалась с Робби. Вот это было больно. Все остальное — одуванчики. Так куда мы идем?

Среда махнул рукой, и они пошли в ту сторону, куда он махнул. Под ногами у них бугрились какие-то гладкие камни, происхождения откровенно вулканического: некоторые были прозрачными как стекло. Воздух был холодный, но морозом не пахло. Они неуклюже, бочком, спустились по неровной тропинке со склона горы. Тень посмотрел вперед.

— А это еще что за хрень? — сказал он, углядев внизу, у подножия холма что-то необычное.

Среда приставил палец к губам и резко мотнул головой: тихо!

То, что увидел Тень, больше всего напоминало медного механического паука размером с трактор, сплошь переблескивающего светодиодными огнями. Паук притаился у самого подножья холма. Позади него ровными рядами лежали человеческие скелеты, и рядом с каждым мерцал огонек, крошечный, как пламя свечи.

Среда подал Тени знак не подходить близко. Но Тень сделал еще один, последний и неосмотрительный шаг: подвернул лодыжку и, подпрыгивая на ухабах, покатился вниз по скользкому откосу. Он успел ухватиться за каменный выступ, и острый обсидиановый край прорезал кожаную перчатку, словно бумагу.

Докатившись до подножия холма, он затормозил как раз между механическим пауком и скелетами.

Он хотел опереться ладонью о землю, чтобы оттолкнуться и встать, но под руку ему попалась бедренная кость, и…

…он стоит, курит и смотрит на часы. Светло. Вокруг — машины, пустые и с людьми. Ему приходит в голову, что он, должно быть, зря выпил ту, последнюю чашку кофе — так жутко хочется отлить, что уже почти невмоготу.

К нему подходит один из местных полицейских — здоровенный коп с длинными, свисающими, как у моржа, заиндевевшими усами. Имя его он не помнит.

— Не понимаю, как мы могли потерять их из виду, — озадаченно, извиняющимся тоном говорит патрульный.