Американские дикари

Она сидела, зажатая между старым письменным столом и стеной, увешанной наградами, сертификатами и медалями. У нее были короткие рыжие волосы до плеч, она ней были очки в темной оправе и пиджак от костюма. Ей не могло быть больше сорока, и золотая табличка на ее столе гласила: Доктор Рейчел Олден.

— Присаживайтесь, мистер Каллахан. — Она указала на деревянный стул перед своим столом, когда развернулась и схватила мое дело.

Когда я сел, двое охранников позади меня убедились, что об их присутствии известно. Она смотрела на меня как ястреб. Ее руки были сложены, а тело наклонилось вперед, как будто она собиралась наброситься.

— Ваше судебное заседание через двадцать дней.

— Я в курсе, — ответил я.

Она нахмурилась.

— И ваши показания не изменились.

— Нет.

— Они нашли ваш ботинок с кровью вашей жены на нем, звонок из вашего дома…

— Я сейчас перед судом? Потому что, если это так, мне полагается адвокат. — Я откинулся на спинку стула и расслабил плечи.

Она сделала глубокий вдох, прежде чем тоже откинулась назад.

— Прекрасно. Не хотели бы вы объяснить, почему вы находитесь в моем заведении? Или, еще лучше, почему вы побывали в трех окружных тюрьмах за последние четыре месяца?

— Я бы предпочел этого не делать.

— Хватит, умник, или ты отправишься в яму! — рявкнул мужчина позади, схватив меня за плечо.

Я взглянул на его волосатую руку, прежде чем повернуться к ней.

— Очевидно, я не очень хорош в общении с людьми… Если вы хотите большего, может быть, вам стоит им позвонить. Или еще лучше, почитайте мое досье, в конце концов, оно прямо здесь, в центре вашего стола.

— Я предельно ясно выражусь: если в течение следующих двадцати дней вы будете вести себя каким-либо образом или скажете что-либо, что поставит под угрозу жизни моих сотрудников, я лично позабочусь о том, чтобы вас отправили в самую суровую тюрьму строгого режима в штате после того, как вас признают виновным… и поверьте мне, вы будете признаны виновным с тем количеством доказательств, которые продолжают падать на вас с неба. Вы понимаете меня?

Она почти заставила меня захотеть смеяться. Предполагалось, что она будет устрашающей?

— Да, мэм, — я ухмыльнулся, заставив ее бровь дернуться. — И это будет все?

Она кивнула, и двое охранников снова положили руки мне на плечи, подавая знак подняться.

Сделав это, я обернулся в последний раз, чтобы обратиться к ней.

— Мне понадобятся написанные от руки извинения после того, как это закончится, Начальник.

— Ваша самоуверенность, возможно, очаровательна на первый взгляд. Но здесь у вас из-за этого будут неприятности, мистер Каллахан. Приятного обеда, — бросила она, когда дверь открылась.

Я вряд ли мог назвать дерьмом то, что они заставили нас съесть на ланч, но я ничего не сказал, когда мы направились к столовой. В этом месте не было ничего особенного, просто сталь, кирпич и оранжевые комбинезоны. Смотреть было не на что, и ничего заслуживающего внимания. Я был самым волнующим человеком, вошедшим в здание со времен Аль Капоне. Офицеры захихикали, снимая с меня цепи, как только мы достигли двойных красных дверей.

— Я надеюсь, что это место соответствует твоим стандартам, Каллахан. Потому что лучше лучше уже не будет, — сказал он, когда я прикусил язык, чтобы не заговорить.

Не говоря больше ни слова, я направился к пустому столику в дальнем углу. Однако, прежде чем я смог пройти даже половину коридора, передо мной встали двое мужчин с татуировками на руках и шеях.

— Ты не пройдешь здесь, — рявкнул лысый, покрытый татуировками, с сильным чикагским акцентом. Мужчины за его столом скрестили руки на груди, изо всех сил пытаясь запугать меня.

Другой мужчина сделал шаг вперед.

— Или, по крайней мере, не заплатив пошлину.

— Неужели? И почему так?

Поигрывая мускулами, они ухмыльнулись.

— Послушай, ты, маленький сучок, это наш дом, тебе лучше перевестись, или нам, возможно, придется причинить тебе боль. Отряду спецназа потребуется в три минуты, чтобы появиться, парень, и за это время мы можем многое сделать.

Остальные члены команды встали, и тогда я заметил, что желе стоит на столе.

— Ты собираешься это есть?

Они захихикали.

— Парень, ты ебнутый на голову? Ты хочешь, блядь, умереть? Убирайся нахуй из нашей тюрьмы, пока мы не выбили из тебя дерьмо.

— Я уверен, что ты знаешь или слышал мое имя, — прошептал я, не отступая от него, — но ты не знаешь меня, и я уверен, что не захочешь узнать.

Они взглянули друг на друга, прежде чем расхохотаться, как гиены.

— Послушай, ты…

Прежде чем он смог вымолвить еще хоть слово, расплавленная и заостренная вилка вонзилась ему в шею.