Американские истории

Деньги к деньгам. Потому Розенблюмы, разыграли классическую беспроигрышную партию, сочетающую в себе пьянство и разврат,-Салуун мадам Эльзы, был прекрасным дополнением к тому минимальному набору развлечений, который мог позволить себе каждый, у кого «завалялся» на вечер лишний «бакс». «Несколько смазливых и послушных девушек, всего за несколько месяцев, несколько увеличивают Ваш бумажник!», – любила повторять, с мягким «баварским» акцентом, мадам Эльза в своем окружении.

Шло время и Розенблюмы, как, «пауки», опутали своей паутиной весь забытый Богом городок. Им удалось подмять и подкупить местную власть, представители которой были завсегдатаями «богоугодного заведения» и пользовались при этом солидными скидками.

Попав к мадам Эльзе, маленькая «шоколадка» Джейн, некоторое время пользовалась успехом у клиентов заведения. Но годы пролетели, и сделали своё чёрное дело. Джейн поизносилась и постарела… Воистину прав был старик Шекспир, что юность – «рвущийся товар».

Мадам Эльза, более не нуждавшаяся в услугах «уставшей» и невостребованной женщины, не раздумывая выставила её на улицу, приказав вышвырнуть со всеми пожитками и маленьким кучерявым существом – плодом вынужденной «невзаимной любви». Собирая в уличной пыли свой жалкий хлам, тот нехитрый скарб, что перепадал ей изредка от разношерстных клиентов, Джейн с заплаканными глазами, все же смогла разглядеть, как миссис Розенблюм, ввела за руку в дом её замену. Это была чернокожая девчонка лет 15-ти: худенькая, с большими круглыми чуть испуганными глазами, смотревшими на заведение скорее, как на пансион, чем на место своей будущей «сдельной работы».

Прошло 10-ть лет. Все эти годы, мать Тома, чтобы как-то прокормить малыша и «домочадцев», проработала посудомойкой в старенькой, грязной гостинице с гордым названием «Офелия» (бедный Шекспир, он наверное перестал бы писать свои сонеты, побывай он в подобной развалюхе). Зарабатывая жалкие гроши, Джейн продолжала «промышлять» в городских трущобах, торгуя собой. Зачастую, возвращаясь под самое утро, она устало выкладывала на общий стол, всё, что ей удавалось добыть и нервно засыпала, укрывшись попавшим под руку тряпьем. Утром её обычно будил шум, крики и ссоры, дерущихся за принесенные ею продукты вечно голодных представителей «стаи». Если же на столе ничего не было, Джейн просыпалась от пронзительного, вопрошающего взгляда десятка пар глаз «живого укора», её тщетным усилиям тянуть всю эту свору. Потому то дети и все остальные члены «семьи», были предоставлены самим себе целыми днями, а порой и ночами.