Американский доктор из России, или История успеха

Перед последним годом работы я получил приглашения из Израиля и Барселоны выступить с лекциями на конгрессах хирургов. Особенно мне было приятно опять поехать в Израиль, там жили несколько моих старых друзей, эмигрантов из Москвы и было много приятелей-израильтян. К тому же я не был там уже десять лет, а Ирина вообще не была. Перед поездкой я списался с профессором Вениамином Лирцманом. Не видел я его семнадцать лет и предложил встретиться в Иерусалиме (есть такая древняя еврейская поговорка: «В будущем году — в Иерусалиме!»). Русские доктора зарабатывают мало, и я оплатил ему часть расходов.

Приехав, мы с Ириной взяли напрокат машину и за десять дней объехали всю страну. Я не мог надивиться — как сильно изменился Израиль за одно десятилетие, как расцвел: города разрослись, вытянулись ввысь и похорошели, кибуцы стали красивыми зелеными поселениями. Это был пример того, что талантливый и деятельный народ способен сделать в почти выжженной солнцем и войной каменистой пустыне. Повсюду была слышна русская речь — четвертую часть населения составляли иммигранты из бывшего Советского Союза. Они дали, конечно, дополнительный импульс процветанию Израиля. Но, к сожалению, не все могли найти работу по специальности. Уборщицы в гостиницах, услышав наш с Ириной разговор, робко спрашивали:

— Вы из России?

— Нет, мы из Америки. Но туда приехали из России.

— Ой, а скажите: как вы устроились в Америке?

— Мы устроились хорошо: я работаю доктором, моя жена — научный работник.

— Да? А я вот убираю комнаты, стелю постели, чищу пылесосом полы. А дома тоже была врачом…

По улицам невозможно было пройти, чтобы не услышать русскую музыку в исполнении пожилых музыкантов с аккордеонами, баянами, гитарами и скрипками. На лацканах их пиджаков сияли боевые награды за войну с Германией.

Особенно нас тронули двое уличных исполнителей. Один — старый лысый человек, в потрепанном кожаном пальто, какие когда-то давно носили советские начальники. Инструмента у него не было, он согбенно сидел на дощатом ящике у входа в продуктовый магазин и пел старинный русский романс «Не пробуждай воспоминаний…». Ни голоса, ни сил петь у него не было, грустные слова еле слышно вылетали из его потрескавшихся губ.

Весь приниженный облик, поза и интонация этого уличного певца буквально выворачивали душу. Кем он был раньше?.. Что заставило его эмигрировать? Другой музыкант — мальчик лет десяти, аккуратно одетый, с галстуком и в коротких штанах, страшно худой и болезненно бледный. При нас его привела на многолюдную центральную улицу и поставила на тротуар интеллигентного вида мама. Потом она отошла за угол и оттуда тревожно и напряженно на него смотрела. А он достал из футляра скрипку и неумело заиграл гимн Израиля. О-ох!.. Глядя на него и слушая его игру, мы могли только вздыхать. Черт подери советское беженство! Эти двое запомнились нам, как символ неустройства людей, вынужденных бросить свою прежнюю жизнь там.

Встречи с друзьями были полны радости. В Израиле жили несколько моих старых друзей: Норберт Магазаник, Ида Учитель, Миша Цалюк, Вадим Пожариский. Они наперебой зазывали нао и угощали селедкой под луком и фаршированной рыбой из озера Генисаретского, где, согласно евангельскому преданию, апостол Петр ловил рыбу, а Христос ходил по водам.

Конгресс хирургов-ортопедов проходил в иерусалимском отеле «Хилтон». После своего доклада я пригласил друзей в ресторан. Когда-то, в прежней московской жизни, они дали мне прозвище «счастливчик». И теперь, на старости лет, могли полностью убедиться, что не ошиблись.

— Хороший доклад, счастливчик. Поздравляю!

— А ты, счастливчик, здорово болтаешь по-английски.

— Ты показал прекрасные слайды.

— Выпьем за твои успехи, счастливчик.

И тут я их удивил:

— Ребята, вам первым хочу сказать: все, кончается ваш счастливчик — в будущем году выхожу в отставку, стану простым пенсионером. И Ирина тоже.

— Как? Почему? Что случилось?

— Ничего не случилось, кроме того, что я постарел и хочу еще пожить в свое удовольствие.

— Но ты же многого достиг! Тебе не жалко бросать?

— Жалко, конечно. Но хватит и того, чего достиг. Уже трудно продолжать достигать.

А после Иерусалима мы побывали в Барселоне, самом прекрасном городе Испании. Я читал лекцию в городском госпитале, и как принято, профессор пригласил нас к ресторан. Это было в разгар сезона отпусков, и все отели были забиты. Но профессор позвонил в знаменитый «Парадор», перестроенный из дворца, и помог нам с Ириной там устроиться. Там, сидя на балконе над заливом Средиземного моря, я вдруг вспомнил:

— С сегодняшнего дня нам осталось работать ровно один год!..

Мы решили, что сразу после ухода с работы мы вдвоем уедем в долгое путешествие, чтобы заполнить непривычную пустоту и не проводить лето в знойном и душном Нью-Йорке. Ирина предложила: