Американский Гулаг: пять лет на звездно-полосатых нарах

Спустя три недели я вернулся из столовой в сильном раздражении. В Уотертаунской тюрьме было много чаек, и я иногда бросал им остатки хлеба. В этот раз меня засек надзиратель, не преминувший вручить мне «ticket» — штрафную квитанцию. Оказалось, что я нарушил режим сразу по двум пунктам, совершив «мусорение» (в прямом смысле) и «разбазаривание государственной пищи». Мне предстоял вызов к сержанту и, по мнению знающих зеков, наряд по очистке стен бараков от птичьего помета.

Я и не заметил, как передо мной возник Чемпион. Он был вне себя от радости, смеялся как ребенок и чуть не бросился меня обнимать.

— Получилось, сработало! Никто не верил, а теперь вот — нате, посмотрите! Письмо только что от жены пришло, поздравляет меня, пишет, что забеременела. К лету будет у нас беби! Вон как, и без меня, то есть без трейлера, обошлось!

Вокруг Чемпиона собралось еще несколько заключенных, которым он, путаясь и размахивая руками, продолжал выкрикивать свою историю. Но арестанты лишь угрюмо молчали, может быть, жалея придурка, а может, вспоминая обо всех тех женщинах, которые в это самое время обходятся без них.

Глава 3 СТАТУЯ ОТВЕТСТВЕННОСТИ

Клуб иностранных арестантов

Когда я очутился за решеткой, некоторые наивные знакомые на воле начали интересоваться: действительно ли в США существуют тюрьмы «только для белых» и не могу ли я отбывать свой срок именно там? На самом деле таких тюрем в Америке нет уже очень давно, да и в прошлом они были сосредоточены преимущественно на Юге. Я же оказался узником штата Нью-Йорк, где никогда не практиковалась сегрегация.

В Фишкиллской тюрьме мне пришлось прожить около полугода в одной камере с тремя неграми. Вначале соседи мне не понравились, и первые дни я старался быть с ними настороже. Со временем, однако, мы друг с другом свыклись и жили вполне мирно, даже по-приятельски. В нью-йоркских тюрьмах я не встречал сколько-нибудь серьезной расовой вражды. Хотя здесь есть подпольные организации белых и черных расистов («арийские братья», «пятипроцентники»), они редко прибегают к практическим действиям и больше напоминают клубы по интересам. Если на острове Райкерс существовали хотя бы раздельные телефонные аппараты (один для негров, один для всех остальных), то в тюрьмах штата Нью-Йорк нет даже и этого. Заключенные всех цветов кожи пользуются здесь одними и теми же телефонами, электроплитками, душевыми кабинками.

Единственное, что редко здесь бывает, — дружба между арестантами разных рас. Такова уж человеческая натура: на тюремном дворе белые, чернокожие, латиноамериканцы и китайцы прогуливаются, как правило, отдельно. Правда, группы в любом случае небольшие — тюремные правила запрещают более чем шести заключенным собираться вместе. Администрация считает, что этим предотвращается возникновение банд.

Особый «клуб общения» составляют иностранцы. В нью-йоркских тюрьмах сидят много иммигрантов, беженцев и туристов. Иногда между ними завязывается самая неожиданная дружба. В той же Фишкиллской тюрьме совершали вместе ежевечерний моцион израильтянин Давид (участник войны 1973 года), палестинский араб Абдунасер (член боевой организации ООП) и иракский ассириец Амижан (боровшийся когда-то против Саддама Хусейна). Беседовали они, разумеется, по-английски. Политические их разногласия, возможно, сглаживались тем, что в тюрьме все трое оказались по житейским делам: израильтянин попался с крупной партией героина, палестинец похитил ради выкупа иорданского бизнесмена, а ассириец застрелил собственного шурина.

Израильтянин сидел уже не в первый раз. У себя на родине, еще в молодые годы, он отбыл восемь лет за ограбление банка. После освобождения Давид решил заняться более стабильным бизнесом и переселился во францию. Его компаньонами были знаменитые братья Заморы — алжирские евреи, контролировавшие в начале 1980-х годов парижский рынок наркотиков. Со временем с ними начала конкурировать мощная итальянская группировка из Марселя, и по прошествии нескольких лет из пятерых братьев остался в живых один. Давид со своей израильской бригадой оказался внутри быстро сжимающегося кольца. Им удалось скрыться в Швейцарии, но там подозрительная группа израильтян быстро попала в поле зрения полиции. Давид отсидел три месяца в женевской тюрьме, о которой у него сохранились теплые воспоминания: телевизоры в камерах, заказ продуктов в супермаркете вместо ларька и охрана, обращавшаяся к зеку не иначе, как «monsieur».