Американский хищник

Джеймс Кениг находился в зале суда. Он сделал все, о чем его просило ФБР, а охрана только что чуть не подвела его.

Для Киза эта попытка соответствовала его обычной философии: почему бы и нет? Они могут держать его, закованного в кандалы и запертого на засовы, – он сломает их все. Он выражал откровенное презрение к суду, но все равно стремился к тому, чтобы защищать себя самостоятельно. Его ничто не способно сдержать даже в одиночной камере, где он находился двадцать три часа в сутки.

И раз он уже попытался сбежать, он попробует сделать это снова.

Пэйн и Белл поговорили с Кизом на следующий день. Было решено, что Пэйн неофициально разберется с Фелдисом, а Белл с тюрьмой. В типичной для Аляски манере все вовлеченные в дело соглашались: «Давайте не оставлять никаких следов на бумаге».

Белл был знаком с начальником тюрьмы лейтенантом Риком Чендлером многие годы. Тот считал своей обязанностью раз в месяц играть с надзирателями в покер. В его работе взаимное доверие значило очень много.

Но Беллу на сей раз оказалось трудно сохранять учтивость. Киз был самым ценным и самым опасным заключенным в истории Аляски. Была бы воля Белла, Киза содержали бы в федеральной тюрьме особо строгого режима, но только на Аляске таковой не имелось.

Что все это время делал Чендлер? Со времени экстрадиции из Техаса в марте Киза содержали в обычной камере. У начальника было два месяца, чтобы вбить в головы своим подчиненным: этот заключенный отличается от других.

Но сам Чендлер и его надзиратели оказались плохо подготовлены для содержания такого узника, как Киз. Людей следовало основательно тренировать. Чендлер должен был призвать одного из лучших офицеров из Спринг-Крика, мужской тюрьмы строгого режима, расположенной в Сьюарде. Чендлеру надлежало воспользоваться наручниками, действовавшими как шокеры при попытке вскрытия, или же наручниками и кандалами с кодовыми замками. Или же он мог поместить скованные руки Киза в короб и запереть его.

Настало время для решительных действий, но Беллу приходилось быть честным с самим собой относительно собственных ошибок. В общепринятой миролюбивой манере жителей Анкориджа Белл не хотел официально бить тревогу по поводу камеры общего содержания. Вот и получилось, что он уже допустил несколько промахов.

Таких, как в тот день, когда он лично тщательно обыскивал Киза перед транспортировкой и остался с ним наедине в маленькой запертой комнате. Вооруженный охранник внутри отсутствовал, а тот, который должен был быть снаружи, попросту отошел куда-то. Белл знал, что Киз способен убить его голыми руками. Ему пришлось приникнуть лицом к окошку в двери и кричать, но без паники в голосе, а властно, чтобы охранник вернулся и отпер дверь.

В тот день Белл не на шутку перепугался, хотя и не думал, что Киз действительно причинит ему вред. А потом был еще один день, когда Белл увидел, как Киз сделал едва заметное движение челюстью. Более подозрительный, чем остальные, Белл заставил Киза выплюнуть то, что он держал во рту – деревянную щепку. Надзиратели давали Кизу карандаши, а он зубами превращал их в отмычки для наручников.

Белл предупредил Чендлера, и тот пообещал: больше никаких карандашей.

Затем Белл застал Киза с тонким пластиковым браслетом. Так, чтобы Киз не слышал, Белл спросил охранника: «А это еще что такое?» – «Ах, это? – последовал ответ. – Он берет с собой в суд пакет с ланчем. Это целлофан от обертки сандвича».

Белл был вне себя от злости: «Вы знаете, что он может сделать из целлофана?»

Белл сказал надзирателям: с этого дня вам надлежит самим распаковывать пакет с едой и все лишнее выбрасывать. То же самое относилось к зубным нитям.

Но предупреждения Белла не воспринимались всерьез. Они не выполнялись вообще, и потому именно из-за этого Киз был близок к успешному побегу. За три часа между транспортировкой и началом слушаний в суде Кизу выдали его ланч – обычную еду для обычного заключенного. Коричневый пакет, в котором были упаковка с молоком, яблоко и бутерброд, завернутый в целлофан. Киз использовал спрятанную щепку от карандаша, чтобы открыть замки на наручниках и оковах на ногах, а затем применил целлофан, чтобы его ноги выглядели скованными.

Чендлер обещал Беллу, что отныне они все исправят. Киза содержали в камере на первом этаже с передней стеной из толстого плексигласа, и охранник отделения сидел в десяти футах за рабочим столом, наблюдая за ним. Кроссовки и шнурки у него конфисковали, и теперь Кизу приходилось довольствоваться тапочками. И никаких больше карандашей, никакого целлофана.

Белл не был уверен, что этого достаточно, но к нему все же прислушались насчет транспортировки. Двойные цепи на ногах сегодня и всегда. Когда Белл в первый раз надел их, Киз отпустил шутку:

– Теперь мне потребуется шесть часов.

Ему требовалось три часа, чтобы вскрыть замки одинарных кандалов.

Белл не удержался от смеха, хотя гадал: где Киз научился этому? Всему этому? И что еще он способен сделать?