Американский поцелуй

Ночью, оставшись в комнате в одиночестве, через много часов после ухода Анамарии, Джеймс забирался в трубу, закрывал дверь и сидел где-то между этажами. Скрестив ноги, он обхватывал себя руками и мерно раскачивался, представляя сидящую перед собой Анамарию. Он складно, правильным языком, чего никто от него не мог ожидать, делился с Анамарией своими мечтами. Он шутил, пересказывал школьные сплетни и благодарил ее за исцеление. Правда, чаще всего Джеймс рассказывал своей воображаемой возлюбленной о том, как она дорога ему, или о том, что звук ее голоса и изгиб плеча заставит прыгнуть со скалы или нырнуть в раскаленную лаву.

— Я могу найти работу, — шептал Джеймс, — я хорошо разбираюсь в математике. Я заработаю много денег и куплю тебе все, что пожелаешь. У тебя будут фланелевые ночные рубашки и чашки из тончайшего фарфора, драгоценности или, если захочешь, пиво и марихуана.

В конце этой исповеди Джеймс объяснял Анамарии, как хочет обнять ее обнаженное тело, и пройтись по вершинам Гималаев, которые учитель географии мистер Фенвик называл крышей мира, как хочет наполнить ее собой и самому заполниться ею, и тогда слова будут излишни.

За неделю до восемнадцатилетия Джеймса случилась трагедия. Анамария объявила, что возвращается в Венесуэлу. Ее бывший кавалер Рамон вновь объявился и предложил ей руку и сердце, и Анамария уезжала к нему. Она любила этого Рамона. В порыве восторга Анамария рассказала Джеймсу о своей радости — что она стала невестой. Она говорила о любви, страсти, духовном родстве и о том, что когда что-то рождается между тобой и другим человеком, то надо следовать за этим чувством и повиноваться ему. Вдохновленный ее словами, в отчаянии, что он больше не увидит ее в Моррисе, Джеймс признался Анамарии в своей любви. Правильно дыша и борясь с заиканием, он рассказал о Гималаях и о том, что творилось в его душе. Лицо Анамарии вытянулось. Она погладила его по щеке, поцеловала в лоб.

— О, сеньор Джеймс! — произнесла она. — Однажды с вами это тоже случится.

После того дня Джеймс замкнулся в себе на семь лет. Он уехал из Миннесоты, поступил в бизнес-школу Пратт в Манхэттене, окончил факультет бухгалтерского учета и международной экономики. Он поступил на работу в «Харроу Ист» сразу после окончания учебы, и там ему платили огромные суммы, чтобы он сохранял их деньги от Дядюшки Сэма. В двадцать пять Джеймс стал отшельником, который только в Нью-Йорке может найти свое место в жизни. Утром он выпивал чашку кофе и съедал оладьи в кофейне рядом с офисом «Харроу Ист». Целый день он работал один в своем кабинете, пропуская ланч. Каждый вечер он на такси добирался до «Флэт Майклз», спартанского ресторана в Ист-Виллидж.

Домой в Примптон Джеймс добирался на метро. За окном проносились незнакомые места, темные бетонные корпуса и ворота, ведущие в никуда. Что касается пассажиров, то Джеймс заметил, что может ощущать их силу и чувства, лишь легко соприкоснувшись с ними руками. Что Джеймсу больше всего нравилось, так это безразличие этих людей, их замкнутость. Мужчины в вагоне возвращались домой после свершения великих дел, на них были оливковые рубашки, а лица мрачны. Единственным, кто прерывал их задумчивое молчание, был Благопристойный Джон, худощавый, темноглазый субъект, ездивший тем же маршрутом, что и Джеймс, и зарабатывавший пением. По крайней мере раз в неделю Джеймс давал Благопристойному Джону пятидолларовую бумажку.

Женщины в вагоне круглый год ходили в черных плащах, цветных шарфах и ботинках. Это литературные редакторы, думал Джеймс, женщины, которые следят за характерами персонажей. Джеймс любил смотреть на женщин и представлять в их ушах пару чудных опаловых сережек, которые он носил в кармане, как некоторые носят четки. Странный ювелир однажды подарил эти серьги Джеймсу, и, когда он сжимал их в ладони, Джеймс вспоминал туфельки Золушки или короля Артура, вынимающего Экскалибур из скалы. Другими словами, Джеймс знал, что только одной женщине подойдут эти сережки, и ждал ее всем своим скромным, тихим сердцем.

В Примптоне Джеймс жил в одной квартире с Патриком Риггом, рисковым трейдером в «Харроу Ист». Они познакомились на вечеринке, организованной компанией, и так получилось, что оба искали квартиру. Джеймс согласился на соседа, чтобы сэкономить деньги — Примптон был старым, известным и дорогим зданием — и с условием, что Патрик, помешанный на женщинах, оставит Джеймса в покое. Именно из-за Патрика Ригга Джеймс впервые стал разговаривать с лифтом.