Американский претендент

ГЛАВА XV

Трэси улегся спать с облегченным сердцем и спокойным духом, чего уже давно с ним не бывало. Он задался благородной, возвышенной целью, что делало ему честь, – так рассуждал про себя повеселевший юноша, – он боролся по мере сил, но обстоятельства не благоприятствовали ему, – что также служит важным оправданием, – и если он потерпел неудачу, в этом нет решительно ничего постыдного. А при таком обороте дела вполне позволительно сложить оружие и невозбранно вернуться к почетному положению в обществе, от которого он было отказался ради своей идеи. И что же в том дурного? Даже завзятый республиканец, столяр Барроу, поступил бы точно так же. Да, его совесть наконец успокоилась.

Трэси проснулся на другой день бодрым, веселым и хотел тотчас отправиться за своей телеграммой. Он родился аристократом и, побыв некоторое время в рядах демократии, опять возвращался к прежнему состоянию. Кто может препятствовать ему в том? Не только в голове, но и в сердце у него произошел окончательный переворот. Теперь он стал искреннее, тогда как прежде в его чувствах сказывалась порою напускная экзальтация. Нравственная перемена не замедлила бессознательно отразиться и на внешности молодого человека. Его манеры, жесты со вчерашнего вечера получили большую уверенность, и в них проглядывал даже чуть заметный оттенок надменности. В таком счастливом настроении духа он спустился вниз к завтраку и собирался уже пройти в столовую, как вдруг увидел старика Марша в полутемном углу прихожей. Хозяин поманил его к себе пальцем. Краска бросилась в лицо Трэси, и он спросил тоном оскорбленного достоинства, с небрежным видом, который сделал бы честь молодому герцогу:

– Это вы меня зовете таким образом?

– Вас.

– Что вам нужно?

– Я хочу переговорить с вами наедине.

– Здесь мне некого стесняться.

Марш был неприятно поражен. Он подошел поближе и сказал:

– Если желаете, то я готов объясниться и при свидетелях, хотя обыкновенно этого не делаю.

Квартиранты, шедшие завтракать, с любопытством стеснились вокруг них.

– Ну, говорите, – повторил Трэси. – Что вам от меня нужно?

– Я хотел спросить, гм… не позабыли ли вы чего-нибудь?

– Я? Конечно, ничего.

– Право? Подумайте немножко и вспомните.

– Вот еще глупости! Мне совершенно неинтересно, а если вы интересуетесь каким-то вздором, то говорите прямо.

– Ну, хорошо, – отвечал Марш, сердито возвышая голос. – Вы забыли заплатить мне вчера за квартиру и стол. Вот вам! Вы сами пожелали выслушать мое напоминание при всех.

Это была правда. Наследник миллионного дохода, среди своих мечтаний и огорчений, забыл о злополучных трех или четырех долларах. Теперь он был наказан за свою забывчивость в присутствии презренного сброда, который поглядывал на него с иронией и недоверием.

– И это все? Берите ваши деньги и успокойтесь.

Рука Трэси торопливо опустилась в карман и… вдруг замерла. Он внезапно переменился в лице. Любопытство свидетелей этой сцены возрастало; у некоторых мелькнуло в чертах насмешливое злорадство. Наступило неловкое молчание. Потом молодой англичанин с усилием произнес:

– Меня… обокрали!

Глаза старика Марша вспыхнули пламенем. Горячая испанская кровь заговорила в нем.

– Обокрали? Скажите пожалуйста! – воскликнул он. – Знаете, это слишком старая песня, которая часто поется в здешних стенах. Каждый праздношатающийся лентяй без места повторяет то же самое. Эй, кто-нибудь! Сбегайте за мистером Аллэном. Скажите, что я требую его сюда. Теперь его очередь. Он также забыл заплатить вчера вечером.

В эту минуту по лестнице раздался вой. Одна из негритянок, служивших в отеле, с воплями бежала вниз, вне себя от испуга, дрожа всем телом:

– Мисто Марш, мисто Аллэн удрал!

– Что такое?

– Удрал и обчистил всю свою комнату: стащил оба полотенца, мыло!

– Врешь, негодяйка!

– Говорю вам, стащил. И носки мисто Семнера пропали, и ночная сорочка мисто Нэйлора.

Мистер Марш, доведенный до белого каления, обернулся к Трэси:

– Ну-с, когда же вы намерены уплатить?

– Конечно, сегодня, если вам так не терпится.

– Сегодня?! Эдакий прыткий! Сегодня воскресный день, а вы без работы. Право, это мне нравится. Говорите толком, когда вы надеетесь получить деньги?

Трэси опять почувствовал прилив самоуверенности, и ему захотелось удивить честную компанию.

– Я ожидаю заатлантической телеграммы из дома, – выпалил он.

Старик Марш был ошеломлен. Эта мысль показалась ему до такой степени дикой, невозможной, что он сразу не мог прийти в себя, а когда опомнился, то заговорил язвительным тоном:

– Заатлантическая телеграмма, каково?! Подумайте только, леди и джентльмены: он ожидает телеграммы из-за океана! Он, этот пустомеля, этот проходимец, эта шушера! От папеньки, конечно? Ну, разумеется! По доллару или по два за слово… О, для них это сущая безделица! Папашеньки такого рода гребут деньги лопатами. Ведь его родители, если не ошибаюсь…

– Отец мой – английский граф!