Американский принц

Мы уходим, тихо закрывая за собой дверь спальни, и направляемся в кабинет Эша, комнату, покрытую деревянными панелями, с большим столом и несколькими заставленными книжными полками. Он предлагает мне сесть на диван возле больших окон, а сам садится на кресло рядом. Несколько мгновений мы оба смотрим в окно на высокие, покрытые листвой деревья, осины, клены и дубы, зеленые и летние, и так отличающиеся от вечнозеленых низких деревьев Карпатии.

Затем он переводит взгляд с окна на меня.

— На ней свежие следы от укусов, — говорит он.

Я все еще пытаюсь понять, как ответить, когда он говорит:

— Скажи мне, что это ты, Эмбри. Скажи мне, что это был ты, а не он.

Я вздыхаю.

— Это был не он. Я… после того, как я ее нашел… — Усталость не помогает сложному вихрю чувств и страхов, и меня поражает чувство вины. — Мы никогда не говорили о том, что произойдет между нами тремя. О правилах. Я не подумал, что это неправильно, потому что мы не установили никаких границ.

— У нас не было времени установить границы, — его взгляд и голос по-прежнему наполнены каким-то равнодушным спокойствием. Я сопротивляюсь желанию вздрогнуть или отвести взгляд, зная, что он это увидит. — Ты ее трахнул? Только вы вдвоем?

— Это не похоже на то, чем кажется, клянусь. Мелвасу не удалось ее изнасиловать, — говорю я на одном дыхании, — но он трогал ее. Если бы ты ее видел, Эш…

Эш встает и подходит к окну, прижимая предплечье к стеклу и наклоняясь вперед. Поза подчеркивает мышцы рук и плеч, место, где его спортивные штаны свисают с острых тазовых костей и облегают упругую задницу.

— Что, Эмбри? — говорит он, и это все в его голосе, в его раненом, горьком голосе. — Что бы я сделал, если бы ее увидел?

Усталость отступает, мое положение в качестве вице-президента отступает, все отступает, и я делаю то, что вообще редко делаю, за исключением тех случаев, когда пытаюсь извиниться. Я иду и встаю на колени у его ног, наклоняюсь, чтобы прижаться губами к вершине одной его стопы. Около его лодыжки я вижу небольшой участок темных волос, узелок сухожилий, и ощущаю легкий мыльный запах его недавнего душа.

Он замирает, не произнося ни слова, не двигаясь. Я переключаюсь на другую ногу, позволяя губам задержаться на его коже достаточно долго, чтобы почувствовать, как она нагревается под моим ртом.

Наконец Эш говорит почти безразличным голосом:

— Ты кончил? А она кончила?

— Да, — прошептал я ему в ногу.

— Ты думал обо мне?

— Проклятье, Эш, ты же знаешь, что мы думали.

— Правильно говорить: «Проклятье, сэр».

— С таким же успехом ты мог бы находиться в комнате вместе с нами. Сэр.

— Ты притворился, что принуждаешь ее?

Эти слова укололи, застряли во мне, словно умело пущенные стрелы. Я в отчаянии поднимаю на него взгляд, и Эш жалеет меня, наклонившись, проводит пальцами по моим волосам.

— Именно это ей было нужно, маленький принц. И чего она хотела.

Я опускаю глаза от стыда.

— Ах, — говорит он. — Ты этого тоже хотел.

Мои руки дрожат, и он встает на колени и обхватывает мои ладони обеими руками. Они крепкие и теплые, как и он.

— Я вошел, она была связана… я имею в виду, связана клейкой лентой. Лодыжки и запястья. С кляпом во рту. Она умоляла меня, плакала… — мой голос грозит сорваться, но я продолжаю, исповедуюсь в своих грехах моему священнику. Моему королю. — Однажды я сам просил тебя о чем-то подобном — как я мог ей отказать? И она сказала, что ей это нужно, но Эш… Я захотел этого до того, как подумал обо всем этом. Я захотел этого, когда вошел в ту темную комнату, и моя тень упала на ее тело.

— У вас было стоп-слово?

— Мы договорились о том, что она щелкнет пальцами, потому что я… я снова заткнул кляпом ее рот.

Эш кивает, признавая, что мы сделали все безопасно, но его взгляд затуманивается. Интересно, он представляет себе эту развратную сцену?

— Ты оставил ее связанной?

— Да.

Его спортивные штаны никак не могут скрыть его растущую эрекцию.

— Она сопротивлялась тебе?

Стыд и возбуждение приходят в равной мере.

— Да.

— И ты боролся в ответ и победил. — Он закрывает глаза.

Я едва могу дышать.

— Да.

— Тебе этого тоже хотелось?

Мои слова — призраки.

— Я притворялся тобой.

Его глаза распахнулись, и их зеленый цвет стал ярче, чем лес снаружи. Его дыхание такое же неровное, как и мое.

— Я так завидую, маленький принц, — шепчет Эш. — Я злюсь на себя за то, что не мог быть там, чтобы дать моей жене то, что ей было нужно, и я благодарен тебе, что ты мог ей это дать. Мысль об том, что вы были вместе вот так… — его губы изгибаются в печальной улыбке, и отпускает меня, чтобы указать на очертание своего члена, выпирающего из его спортивных штанов. — Ну, ты знаешь.

Я скучаю по его прикосновению.

— Ты прощаешь меня?

Его «лесные» глаза немного смягчаются.

— Ты спас ей жизнь, Эмбри. Я прощу тебе все что угодно.

Я чуть не умираю от облегчения.