Американский рейд

Бой за здание длится уже около часа, из семи человек, нас осталось трое — я, снайпер с крупнокалиберным «Барретом», и парень с винтовкой М-14 и связкой одноразовых гранатометов за спиной. Еще двоих, но раненных, и потому не способных самостоятельно передвигаться, мы оставили оборонять вход. В конце длинного коридора, за немыслимым нагромождением всякого подручного хлама, сооруженная на скорую руку пулеметная точка. Пулеметчик стреляет на любое движение, и не дает высунуться для прицельного выстрела. Из-за моего плеча кто-то бросает дымовую шашку, это парень со старушкой М-14, как только дым заполняет пространство коридора, он пытается рвануть вперед, но я, рывком за шиворот, закидываю его обратно. Вовремя. Теряя визуальный контроль над простреливаемым пространством, пулеметчик впадает в бешенство, и начинает заливать свинцом белый дым. Тем временем, я кричу на ухо только что спасенному мной парню, чтобы он готовил к выстрелу гранатомет, парень кивает и тянется рукой за спину. Не отпуская гашетки, болван — пулеметчик выпускает всю ленту одной очередью, и, как только смолкает пулемет, я кричу — ОГОНЬ!!! Оглушительный рев реактивной гранаты, и я бегу вслед за ее шлейфом, взрыв. Подбежав к остаткам баррикады, вытаскиваю из-под завала вполне пригодный М-60, но его ствол настолько раскалился, что от сильного ожога, меня спасла только перчатка МЖС. В таком состоянии американское оружие эксплуатировать крайне нежелательно, но ствол рано или поздно остынет, и этот пулемет еще может сослужить нам добрую службу. Продолжая рыться в обломках, нахожу труп горе-стрелка, а под ним искомое — боезапас. В это время ко мне подходит «гранатометчик», и я говорю ему, чтобы он подобрал пулемет. Но парень, похоже, оглушен звуком выстрела из гранатомета, и меня не слышит, тогда я прибегаю к помощи жестов…

Здание городской ратуши полностью захвачено, и теперь мы держим его оборону. Наш снайпер обосновался на чердаке, и оттуда ведет редкий, но очень меткий огонь, пулеметчик простреливает улицу, и не дает противнику возможности контратаковать. Из двоих раненных, один скончался от полученных ран, а оставшийся, вместе со мной прикрывает вход в здание.

Рассвело. На площади перед ратушей, стоят два сожженных М 113, кругом лежат трупы, откуда-то с северной стороны, слышны звуки ожесточенного боя. На нашем участке пока тихо. Ночью к нам подошло подкрепление из пяти человек — немного, но и этому мы были рады. Ребят подвезли на одном из имевшихся у нас танков, этой же машиной мы отправили своего раненного. У меня осталось два полных магазина к автомату, и три выстрела к подствольнику, ручных гранат нет вообще, что делать, если нас начнут штурмовать, ума не приложу, наверно придется отстреливаться из пистолетов.

Десять часов утра, наше здание штурмуют. Количество нападающих мне неизвестно даже приблизительно — я просто стреляю по силуэтам, показывающимся из дыма, и даже не имею представления, кто из наших остался в живых. По крайней мере, рядом со мной никого нет. Все, в автомат вставлен последний магазин, и я принимаю решение сменить огневую позицию. Поднимаясь на второй этаж, замечаю на лестнице труп одного из наших. Проходя мимо убитого, слышу, как работает рация, обыскиваю труп и нахожу ее — что ж, эта вещичка лишней не будет. Помимо рации, пополняю свой арсенал двумя минами направленного действия, пятью гранатами и тубусом одноразового гранатомета. Второй этаж встречает меня неприветливо, в коридорах пыль и дым ограничивают видимость до трех — пяти метров, поэтому приходится идти очень осторожно.

Обыскав весь второй этаж, не нахожу ни одного живого человека, черт побери, похоже, я остался один. Зато слегка пополнил свой боезапас шестью магазинами, снятыми с очередного трупа — парень при жизни использовал АК 47. Однако противник не теряет времени, и снизу звучат взрывы гранат, и автоматическая стрельба. Устанавливаю в коридоре второго этажа мину направленного действия, вторую перед выходом на чердак, а сам лезу вверх. Уже на чердаке, ставлю несколько растяжек из ручных гранат, и приступаю к осмотру помещения. Труп снайпера обнаруживаю у одного из окон, обыск мне дает лишь два полных магазина к «Баррету», но, как говорится, и то — хлеб.