Американский снайпер

Представители первой группы никогда не сдавались, и потому должны были быть уничтожены. Это была наша основная цель в предстоящей кампании. Представителей двух остальных групп можно было попробовать убедить уйти, прекратить заниматься убийствами или работать с лидерами местных племен. Да, разработанный план в одной из своих частей предусматривал сотрудничество с местными старейшинами ради замирения этой области. По большому счету, все уже устали от боевиков и от хаоса, связанного с ними, и хотели, чтобы они ушли.

Ситуация и план были гораздо сложнее, чем я здесь описал. Но, по большому счету, все прочее имело мало значения. Не будем вдаваться в нюансы. Что мы видели, что мы точно знали, это то, что масса людей желают нас убить. И мы должны были сражаться за свою жизнь.

Джунди

Был один аспект, в котором план повлиял на нас, и не в лучшую сторону.

Наступление в Рамади предполагалось вести не только силами американских войск. Напротив, новой иракской армии отводилась центральная и передовая роль в возвращении города под власть центрального правительства и в обеспечении его безопасности.

И иракцы были там. Впереди? О, нет. В центре? По сути, да. Но не так, как вы могли бы подумать.

Прежде чем началось наступление, нам приказали оказать помощь в «придании войне иракского лица» — термин, который командование и средства массовой информации использовали, когда хотели сказать, что иракцы играют ведущую роль в наведении порядка в своей стране. Мы тренировали иракские части и, когда было возможно (хотя и не всегда желательно) брали их с собой на операции. Мы работали с тремя различными группами; всех их мы называли «джунди» (арабское слово, которое переводится как «солдат», хотя некоторые были не солдатами, а полицейскими). Не важно, к каким частям они принадлежали — это были убогие бойцы.

У нас было несколько разведчиков, когда мы проводили операции к востоку от города. Когда началось замирение собственно Рамади, мы использовали иракские полицейские силы. И третьей группой были иракские военные, которых мы задействовали в операциях вокруг города. В большинстве случаев мы помещали их в центре нашего построения — впереди и сзади американцы, посередине иракцы. Если нужно было войти в здание, мы оставляли их на первом этаже, приглядывать за обстановкой и беседовать с хозяевами, если таковые находились.

Бойцы из них были… никакие. Самые лучшие воины из числа иракцев сражались на стороне боевиков против нас. Я думаю, у большинства джунди не было недостатка в храбрости. Но поскольку война — дело профессионалов…

Мягко говоря, они были некомпетентными, если не сказать — опасными.

Как-то я и мой напарник Брэд, тоже боец SEAL, готовились войти в дом. Мы стояли перед парадной дверью, а прямо позади нас находился джунди. Почему-то он подумал, что его оружие заклинило. Этот идиот снял свою пушку с предохранителя и нажал на курок. Очередь просвистела над моим ухом.

Мы с Брэдом решили, что стреляют из дома, и открыли ответный огонь, изрешетив дверь.

Затем я услышал вопли за спиной — кто-то тащил этого иракца с «заклинившим» оружием. Тут-то и выяснилось, что стреляли у нас из-за спины, а не из дома. Я уверен, что джунди извинялся, но я не расположен был слушать его ни тогда, ни позже.

Брэд прекратил стрелять. Я все еще разбирался с тем, что, черт возьми, произошло, когда дверь дома открылась.

На пороге стоял пожилой человек, его руки дрожали.

«Входите, входите, — сказал он. — Здесь ничего нет, ничего нет». Я сомневаюсь, что в тот момент он понимал, насколько близко это могло оказаться к правде.

Помимо того, что они были неумелыми, большинство джунди попросту ленились. Ты говоришь им, что нужно сделать, а в ответ слышишь: «Иншалла!»[108]

Некоторые переводят это как «все в руке Божьей». На самом деле это означает «этого не будет никогда».

Большинство джунди шло служить в армию, чтобы иметь стабильный заработок. При этом они отнюдь не желали воевать, не говоря уже о том, чтобы умирать за свою страну. За свое племя? Может быть. Племя, община — дальше их преданность не распространялась. И большинству из тех, кто вошел в Рамади, все это было не нужно.

На мой взгляд, проблему можно решить, только если изменить культуру иракцев. Эти люди всю жизнь прожили в условиях диктатуры. Слово «Ирак» ничего для них не значит, по крайней мере ничего хорошего. Большинство были рады избавиться от Саддама Хусейна, очень счастливы быть свободными людьми, но они не осознавали, что это в действительности означает — свобода приносит с собой множество других вещей.

Правительство больше не управляло всей их жизнью, но вместе с тем не кормило и ничем не снабжало. Это был шок. И это так отбросило назад иракцев в смысле технологии и образования, что американцы часто ощущали себя попавшими в каменный век.

Вы можете пожалеть этих людей, но лучше не пытаться заставить их вести вашу войну за вас.

И давать им инструменты, которые нужны им для их развития — не мое дело. Моя работа — убивать, а не обучать.

Мы предпринимали невероятные усилия, чтобы они поприличнее выглядели.