Американское сало

Агентство «Регнум» сообщает, что сегодня на пороге Верховного суда Украины был застрелен известный бизнесмен Максим Курицын. По сведениям из правоохранительных органов, Курицын был известным криминальным авторитетом, а его убийство носит заказной характер.

Алла никогда не представляла себе, что окажется в этом странном месте – в подвалах Государственного архива Российской Федерации. Нет, теоретически она могла такое предположить. И когда писала письмо начальнику архива, даже мелькнула у нее шальная мысль: «А вдруг разрешат?», но мелькнула – и исчезла. «Не пускают туда простых людей, тем более по такому спорному вопросу, как голодомор. Алла уже приготовилась к какой-нибудь бюрократической отписке и даже уже забыла о том, что писала этот запрос, как совершенно неожиданно (правда, через два месяца) ей пришло письмо с разрешением.

И вот она идет по серому коридору вдоль бесконечного ряда алюминиевых полок с несметным количеством папок в сопровождении чудной бабушки системы «божий одуванчик» – Киры Моисеевны Ветус – бессменной уже сорок лет хранительницы этой части архива.

– Все тебе покажу и расскажу, голубушка, – ворковала бабуся. – У нас тут порядок, бумажечка к бумажечке, случись чего, все найдем и расскажем, что и как было… Письмо ваше я прочитала внимательно, документы подготовила, вы уж, пожалуйста, поаккуратнее.

– Я, Кира Моисеевна, очень аккуратная, – успокаивала ее Алла.

– А то недавно, лет пятнадцать назад, в перестройку, был тут один, с виду интеллигентный человек, а так пальцами все захватал… Чем только мажут эти пальцы? – всплеснула руками хранительница. – У нас ведь не просто бумаги, а документы, которых касались, знаете, какие люди?

– ?

– Вот ты, голубушка, думаешь, вот полка, а это сам товарищ Микоян собирал разные материалы, для себя, личный архив…

– Потрясающе! – подыграла Алла.

– А то! Или вот, пойдем сюда, милая, вот это – дипломатическая переписка самого Молотова!

– Не может быть! – ахала Алла.

– У нас и не такое бывает, – вздернула нос кверху Кира Моисеевна, – у нас даже… а вот мы и пришли, – не закончила мысль бабушка, – вот он ваш голодомор… Вся переписка, листок к листу. Будете брать по одной папочке. Отработали – и сразу на место. Стол вон справа.

Кира Моисеевна взяла крайнюю папку и понесла за стол. Алла последовала за ней. Справа к углу папки был приклеен кармашек с листочком. Вот в этом листочке Кира Моисеевна и попросила Аллу расписаться.

– А вот эти росписи, Кира Моисеевна, это тех людей, кто до меня эти документы читал?

– А как же! Все, кто читал, нам известны!

На бланке было не более двух десятков фамилий.

– А вот эти иностранные, кто они? – спросила Алла.

– А! Это – господин Мерль из Германии, известный специалист по этому вопросу.

– А украинские историки у вас тут бывали?

– Нет, давно никто не бывал…

– Как же они там пишут о голодоморе, если никто не изучал документов?

– А это вы, молодые, сами у них спросите, – пожала плечами старушка, – документ – он основа всего, всему начало в истории, ее альфа и омега! Думаете, когда про сталинские репрессии писали на весь мир, много ли тут людей побывало и документы смотрело? Ни один из тех писателей! А везде статьи в журналах: десять миллионов расстреляно, двадцать миллионов сидело, а потом и тридцать и пятьдесят, кто – больше! Помню, был такой автор Антонов-Овсеенко, много про репрессии писал. Читаю: «после войны в сталинских лагерях сидели шестнадцать миллионов человек». Дай, думаю, посмотрю. Пошла, нашла документик. А на вот этом вот корешке подписи Антонова-Овсеенко нету. То есть документ он не читал. Стала смотреть – подробный отчет – сколько каких пайков заключенным полагалось. И надо же, наш Антонов-Овсеенко ведь совсем чуть-чуть ошибся! Действительно, есть и цифра один, и цифра шесть, только запятая между ними!

– Неужели?

– Представь себе, голубушка!

– Неужели так мало сидело?

– Сколько сидело – все тут записаны, попробуй какой-нибудь учетчик что-то не напиши – его бы самого сразу посадили!

– Просто после войны ведь и дезертиры, и мародеры, и уголовники сидели, и всего один миллион шестьсот тысяч. Да в современной Америке сидит около трех миллионов, а ведь население СССР и США почти сопоставимо. И почему-то никто не пишет про американский ГУЛАГ?! – вознегодовала Алла.

– А вот ты и напиши, дочка, все напиши, голубушка. А то мы скоро помрем и так никто правду не узнает, пока сам не покопается в бумагах. А молодым разве здесь интересно?

Алла провела в архиве полдня. Описать ощущение, которое возникает от прикосновения к старым, пожелтевшим документам, невозможно. Особенно, когда как молния тебя пронзает истина, отвергающая миф, который до этого жил в тебе.