Американское сало

«Главный украинский националист», как его теперь называли газеты, обосновывал свои действия «борьбой за культуру»:

– Шановны пани та панове, сегодня мы присутствуем при великом очистительном событии! Удаляем, вырываем с корнем с поля нашего родного украинского языка все сорняки и тернии, которые загрязняют нашу великую народную речь, чтобы могла она расти, множиться, цвести и колоситься пышным цветом, а не вянуть и хиреть в тени чужеродных чертополохов. Некоторые газетчики пишут, что мы, здоровые украинские националисты, являемся фашистами, проводят какие-то параллели между мною и Гитлером. Дескать, он сжигал книги, и мы сжигаем. Не знаю, какие книги сжигал Гитлер, а мы сжигаем книги на русском языке, языке матерщины, блатняка. Из русского языка, который не бережет себя и наводняется иностранными словами, и в наш язык приходят иностранные заимствования. Контрабандой, как Троянский конь, русский язык приносит в украинский язык чуждые, антинародные, антикультурные проявления. Если мы не ругаем, а, наоборот, хвалим доброго крестьянина, который пропалывает свое поле или по осени сжигает жнивье, кишащее сорняками и вредителями, то почему мы не можем делать то же самое с нашим украинским языком, с нашей украинской культурой, которую надо для их блага освобождать от сорняков и вредителей.

На сельскохозяйственной Западной Украине считалось, что Степан Бордюжа говорит доходчиво и понятно.

Изредка какие-нибудь представители коммунистической партии или случайные ревнители русской словесности пытались остановить Бордюжу, вытаскивали из огня книги или возражали, пытались перекричать Бордюжу из толпы. Но все это выглядело нелепо. Толпа, особенно ухмыляющаяся молодежь, явно не сочувствовала защитникам русского языка, а крепкие парни из окружения Бордюжи быстро оттесняли их на периферию места действия.

Бордюжа издавал свою газету, в каждом выпуске которой публиковал карту Украины и отмечал цветом, какие территории уже полностью освобождены от русского языка, а за какие еще идет борьба.

– Нас обвиняют в варварстве, – писал Бордюжа в своем манифесте, – но это сто или двести лет назад книга была синонимом культуры. Сегодня некоторые книги сами являются рассадником варварства. Прежде всего это книги на русском языке! Разврат, попса, блатной жаргон – вот что несут они нам, поэтому наша миссия – сохранение национальной культуры и нравственности нашего народа! Мы – санитары культуры!

Газеты Бордюжи распространялись на так называемых спорных территориях в Киеве и центральной Украине для того, чтобы склонить народ к акциям по сожжению русских книг и заодно прибавить популярности самому украинскому националисту.

Кроме того, в центральной Украине боевики Бордюжи блокировали офисы теле– и радиоканалов, которые допускают, хотя бы даже и за плату, вещание на русском языке. В пикетах раздавались листовки прохожим: «Будь европейцем! Говори на родном языке! Забудь язык уголовников и азиатских варваров!» Попутно в газетах Бордюжи расписывалось, каким счастьем для Украины будет вступление в НАТО. Главное возражением антиатлантистов, что после вступления в НАТО украинские парни будут гибнуть где-нибудь в Ираке или Афганистане, Бордюжа вообще не считал серьезным аргументом. Дескать, у всякой страны молодые парни где-нибудь служат и где-нибудь гибнут, так пусть они гибнут на чужих территориях, но за это НАТО будет надежно охранять границы Украины. Армии для сохранения ее боеспособности надо все время где-нибудь воевать, а иначе она зарастет жиром. И войны должны быть не игрушечными, а настоящими, а в настоящих всегда есть жертвы.

Зато, говорил Бордюжа, США даст нам кредиты, на них мы увеличим зарплаты и пенсии.

Активная работа приносила свои плоды. Степан Бордюжа набирал уже до тридцати процентов голосов на Западе и до десяти процентов в Центральной Украине.

Главное, что в нем все видели перспективу, не рассматривали как популиста и авантюриста. С ним начали встречаться европейские политики. Американский посол просто откровенно приглашал его на все тусовки и приемы, давая понять, что Бордюжа чуть ли не преемник Ищенко, центральные телеканалы каждый день показывали красочные акции Бордюжи в эфире.

Имидж самого Бордюжи за несколько месяцев изменился. Когда он еще только выходил на политическую арену, он косил под простоватого военизированного боевика типа бойца УНА-УНСО, сейчас он не злоупотреблял этим имиджем. Разве что на западенщине. В эфире телеканалов он блистал европейской улыбкой и костюмами от-кутюр, сыпал политическими терминами, но при случае мог смачно, по-народному сказать какой-нибудь лозунг.