Американцы на Луне не были!

Всего, разумеется, заранее не учтешь, поэтому после возвращения исследованию подверглись и сами астронавты, и их оборудование. Было обнаружено огромное количество щелей в скафандрах на молекулярном уровне, появившихся из-за альфа-излучения. Да и у самих космонавтов, извиняюсь, астронавтов, были вспышки в глазах и всякие другие глюки по возвращении на Землю – причины этих вспышек, кстати, до сих пор не вполне ясны. Так что потенциальные опасности для астронавтов вполне существовали. Но на что только не пойдут отважные люди ради изучения космоса! С другой стороны, при подготовке полетов старались предусмотреть и рассчитать все, что можно. Например, все «Аполлоны» садились недалеко от линии терминатора – то есть той линии, на которой восходит Солнце, так сказать, «лунным утром», когда солнце еще не успело слишком нагреть лунную поверхность и астронавтам не приходилось бы бегать по камням, раскаленным, как сковорода. Лунный день – это примерно земной месяц[114]. Так что лучи должны быть очень пологими. Кроме того, скафандры тоже специально разрабатывались, подбирались их материал, покрытие (они ведь блестящие не для красоты).

Радиация в космическом пространстве – это же все-таки не радиация от атомной бомбы. «Хаббл» чинили в течение четырех часов, и ничего. «Мир» сегодня чинят по шесть часов. И тоже ничего. А Армстронг прыгал по поверхности менее трех часов.

– А что все-таки насчет фотопленки? На Луне такая жара, Солнце все нагревает больше чем до сотни градусов. Почему у них пленка не расплавилась?

– Да, действительно, лунная поверхность разогревается Солнцем до 120 °C. (Хотя надо заметить, что места посадок всех «Аполлонов» выбирались так, что Солнце там взошло недавно, и поверхность Луны не успела как следует прогреться.) Но, во-первых, у астронавтов была пленка на специальной термостойкой основе: она начинала размягчаться при 90 °C, а плавилась только при 260 °C. Во-вторых, астронавты ведь не вытаскивали пленку из камеры и не клали на лунные камни. А внутри камеры пленка не могла сильно нагреться: она была защищена от прямых солнечных лучей (впрочем, не будь это так, она бы засветилась) и находилась в вакууме – очень неплохой теплоизолятор, кстати. (Не верите? Купите термос.) Камеру американцы тоже защитили от перегрева. В вакууме из всех известных науке способов теплопередачи (теплопроводность, конвекция и излучение) действует лишь излучение. А от него можно защититься: если предмет отражает большую часть падающего на него света, то он нагревается достаточно мало. А теперь догадайтесь – какого цвета были камеры у американцев? (рис. 119) (Правильно! Такого же, как и их скафандры.)

– Кстати, а куда подевались эти камеры?

В СССР многое, связанное с космическими полетами, можно было видеть в музеях: камеры, тюбики с питанием и прочее, прочее.Рис. 119

В США ни в одном музее нет ни одного экземпляра камеры, с помощью которой якобы осуществлялась лунная съемка, хотя таких камер было достаточно для того, чтобы хоть одну из них поместить в музей. Не потому ли это, что взгляд на эту камеру вызовет у любого современного специалиста в фотоделе массу нездоровых подозрений? Других объяснений я не вижу. Однако эти тщедушные камеры мы можем наблюдать на снимках, представленных НАСА, – на груди астронавтов. Кроме цвета краски, они ничем не отличаются от тех, что висят на шеях американских туристов. Здесь их покрасили, чтобы внести «космический колорит». Ничем другим эту покраску не объяснить, так как в ней нет никакого другого смысла и никакой иной пользы. Это бутафория.