Америссис (СИ)

— Мне немного о вас рассказал Инвиз. В последнем рейде меня выкинуло из игры — я помогала найти обнуленных.

— Значит, за тобой пришли?! — он задумчиво закурил. — Что дальше планируешь делать?

— Я хочу узнать правду, — Елена вздохнула. — Зачем нам «Ф.А.Н.Т.О.М.», к чему это идет? Кто такой Аноним и правда ли он создал артефакт для изменения миров?

— Похвально, похвально. Все бы хорошо, но у нас проблема с генератором.

— Я не могу заказать. У меня остались очки, я могу купить и оплатить работу, — с готовностью предложила Елена.

— Мне нужно посоветоваться. Если хочешь, можешь пока почитать что-нибудь. Скоро приду.

Степан чуть хромая покинул помещение, оставив девушку наедине со своими мыслями. Елена, словно делая нечто постыдное, вернулась к стеллажу и схватила ту самую книгу — «ФаНтОм. Исповедь Анонима», и засев в уголке, открыла на середине. Пожелтевшие страницы заскользили перед ее глазами, и, несмотря на пыль, покрывавшую их, Елену вдруг поразил запах кожи — от него у нее закружилась голова. Это был запах детства — когда мама, поправляя на голове прическу, читала историю и рассказывала про загадочного монаха, которого нашли в степи двух братьев-летчиков, желавших разбогатеть, и далее, они проходят сложный путь, приходя к неожиданным выводам. Страницы, одна за другой, стали мелькать в ее памяти: тяжелые очки с толстенными стеклами, в которые были видны бесконечные взлеты и падения какой-то канареечно-желтой жизни, какие-нибудь казино или рестораны, однорукие бандиты, огромный стол, под которым девочка пряталась в первую волну бомбардировок — просто не знала куда бежать и что делать. Воспоминания нахлынули.

Перелистывая страницы, Елена открыла середину книги и прочитала:

«Наше общество нулевых будто кот Шредингера. Это общество стало равнодушным, потребительским, и рабочим одновременно — причина этому то, что любая большая масса людей неоднородна. Социальные программы выполнят такую функцию — слишком требовательны к качеству, как бы ни хотелось им обобрать нас до нитки и сделать из нас быдло. Однако, отрицать потребительскую повестку ошибочно. Их объединяет только одно: они слишком много думают о материальном — какая она, эта жизнь?»

Елена нахмурилась. Из того, что ей рассказывали родные, никто не говорил о потребительском отношении к жизни. Да, жить хорошо хотели все, но и за «американской мечтой» никто не бежал. Ходили слухи о русской мечте — когда ничего не делаешь и получаешь за это деньги. Но насколько, Елена знала, деньги были не столько мерилом успеха, а банальным способом для выживания. Люди ходили по магазинам, покупали продукты по акции и это всего лишь обыденность. Сейчас такого уже не встретишь. Вернувшись к чтению, девушка глазами пробегала по строчкам, пытаясь уловить смысл.

«Молодость пришлась именно на те времена и это было худшее, никогда не ностальгировал. Я презирал культ потребления и потребительства, вошедший в моду цинизм, равнодушие, бездействие и безыдейность, а также тотальную безвкусицу. Мои уже бывшие друзья призывали уезжать из страны, боролись за телефоны последней модели, купленные в кредит, стремились праздно проводить время, вместо работы. Все эти понты не делали им чести. Менеджеры мнили себя «пупами Земли», а обычных трудяг, коими являются сейчас Нубы считали глупыми, ненавидя и высмеивая. В целом вся культура строилась на понтах. Офисный планктон стремился владеть дорогими вещами, кутили, считая именно это успехом. Взаимоуважение уже тогда было не в почете».

Девушка закатила глаза, пытаясь припомнить, а есть ли сейчас взаимоуважение? Желание обладать лучшей капсулой, такой как «Г.Е.Н.Е.З.И.С. 2.0», естественно — для лучшего погружения в виртуальный мир, для четкой передачи нервных импульсов — чем лучше эта передача, тем точнее действия в «Ф.А.Н.Т.О.М. е».