Аметистовая корона

Графиня глубоко вздохнула, пытаясь унять дрожь и привести дыхание в норму. Она вспомнила об Эверарде. Он, конечно, опять пришлет к ней Гервайза сообщить, как идут дела, и проверить, все ли нормально с ее палаткой. Она подумала, что он может найти время и заглянуть сам, чтобы удостовериться, что все в порядке и ничего не случилось.

Внезапно из глубины палатки раздался сонный голос Ходерн:

— Мама, мама, что происходит?

Жонглер наблюдал за ней. Констанция, стараясь быть как можно спокойнее, ответила:

— Ничего, дорогая, это буря, засыпай… Внезапно Констанция почувствовала его тело рядом с собой, пальцы Сенрена не бездействовали, они расшнуровывали ее платье.

Холодные пальцы жонглера коснулись тела Констанции. Крик, готовый сорваться с ее губ, замер в горле. Она попробовала освободиться, но он одной рукой сжал ее руки, а другой аккуратно снимал платье. Она почувствовала руки Сенрена на своей груди.

— Что вы делаете?

Ее зубы были так плотно сжаты, что она едва могла говорить.

— Может, вам нужны мои драгоценности? Уберите свои руки! Я сниму все мои кольца. Возьмите их…

Он посмотрел ей прямо в глаза.

— Леди Констанция, вы не должны платить за то, что другие сделали со мной…

Она вздрогнула от его голоса. В это время пальцы жонглера продолжали ласкать ее грудь.

— Находясь в этой жалкой колымаге, я много раз представлял себе, какова будет награда за мое, ставшее ужасным, лицо, за избитое тело… У меня было много времени… Когда он произносил эти слова, его пальцы играли с соском Констанции. Они слегка касались его, потом он медленно пропускал сосок сквозь пальцы.

— Вы же тоже хотите этого. Я чувствую, хотите. Зачем же скрывать свои чувства?

Констанция сделала слабую попытку освободиться.

— У меня есть не только кольца. Я везу с собой золото и…

Губы жонглера жадно приникли к губам графини, а его сильные руки в это время проникли к ней под юбку. Сначала он стал поглаживать ее колени, поднимаясь, все выше и выше. Нетерпеливо скинув с нее мешавшую юбку, он продолжал ласкать.

Констанция лежала почти, не дыша, поскольку его склоненная голова и рот мешали нормальному дыханию. Она почти задыхалась. Наконец он оторвался от ее губ.

— Дорогая графиня, я дал себе слово, что заставлю вас кричать, что услышу ваш крик. И я сдержу свое слово, обязательно сдержу!

У нее перехватило дыхание, она глядела в его глаза, похожие на голубые камни. Теперь, когда графиня убедилась в намерениях жонглера, она не могла сдержать дрожи.

— Пожалуйста, не причиняйте нам вреда! Мои дети…

Вокруг рта молодого человека образовались жесткие складки. Он ничего не сказал, но его язык опять вошел в ее рот и стал искать ее язык. Против воли она повиновалась ему.

— Леди, — наконец проговорил он, — даже всего этого будет недостаточно, чтобы вы признали мое превосходство… Он опять просунул руку под ее оставшуюся одежду и снял ее. Теперь Констанция лежала обнаженная в его объятиях, он мог делать с ней все, что хотел.

— Не сомневайтесь, все будет прекрасно… — говорил Сенрен.

Графиня почувствовала его руку между своими ногами.

— Я заставлю вас рыдать! Заставлю визжать! Через несколько минут, она почувствовала, что теряет над собой контроль. Ее ноги сами сплелись вокруг него.

Сенрен шептал ей на ухо:

— Дорогая графиня, это не то, что я хочу…

Она ощутила, как холодный порыв ветра задул за полог палатки, услышала громкий раскат грома, слышала, как капли дождя с новой силой застучали о крышу. Но все это она осознавала как бы помимо себя, ласки Сенрена становились все откровеннее, своей мягкой рукой он проник в ее плоть.

Констанция пробовала молиться, но никакие слова не шли ей на ум. То, что с ней случилось, было невероятно. Жонглер ласкал ее там, где хотел и как хотел, он получал несказанное удовольствие, чувствуя ее плоть изнутри. И она ничего не могла сделать, чтобы остановить его. Пальцы Сенрена нащупали маленькую горошину между ее ногами, и он принялся играть с ней. Он нажимал на клитор, и она возбуждалась все сильнее, уже крик стоял у нее в горле.

Он остановился, но только для того, чтобы снова начать терзать ее, на сей раз языком. Констанция чувствовала, как его язык проникает в нее, чувствовала, как в ее груди что-то нарастает, будто все внутренности поднимаются кверху. Он опять стал целовать ее в губы, поцелуи были сильные и долгие, вдруг она почувствовала между своими полными грудями что-то теплое и жесткое. Он задвигал членом, не переставая ласкать ее. Констанция посмотрела в его глаза и увидела, как они изменились — их как будто заволокло дымкой, жонглер тяжело и часто задышал. Он сказал хрипло, что никогда не чувствовал ничего подобного. Изумленная она смотрела на него, она тоже раньше ни с кем из мужчин не испытывала таких чувств. С того момента, как его руки коснулись ее тела, она стала беспомощной и теперь, когда его рот стал мягко посасывать уже ноющий сосок, была готова разрыдаться.