Аметистовый венец

На глазах у нее, помимо воли, навернулись горячие слезы. «Должно быть, я сильно переутомилась, – сказала себе Констанс, – пора уже перестать хныкать… Ах, если бы сейчас я могла быть дома!»

К ее кобыле подбежала Ума, схватилась за стремя.

– Миледи! – Няня с трудом переводила дух. – Малышку стошнило, она зовет вас.

И зачем только эти дуры, черт бы их побрал, пичкают детей лепешками на меду! Кончиками пальцев Констанс смахнула с глаз предательскую влагу и повернула кобылу в сторону фургонов, где ехали няни с детьми.

Недалеко от этого места в переплетении света и теней от листьев стояли двое мужчин, рассматривая вереницу конных рыцарей.

– Как они могли потерять его? Мы сказали им, что они найдут его в Кидгроувском лесу, тут они его и нашли. Ничего большего мы сделать не можем. По крайней мере, за ту сумму, что нам уплатили.

Второй мужчина был явно обеспокоен.

Солнце высвечивало сверкающие кольчуги рыцарей и покачивающиеся в неподвижном воздухе пики с белыми флажками.

– Они говорят, что, раз уж мы потеряли его во время грозы, когда он бежал, мы же должны отыскать его снова.

Другой возмущенно прокаркал:

– Должны отыскать его снова? Только потому, что они не смогли его удержать? Послушай, у нас с тобой есть куда более важные дела, чем таскаться за каким-то певцом по лесам. – Он изо всех сил ткнул локтем в бок своего спутника. – Иди, скажи им, что ты можешь говорить на их языке. Если они хотят получить его опять, пусть платят по новой.

Рыцарь в остроконечном шлеме с белыми перьями выслушал их в полном молчании. Затем тронул своего большого коня. За ним последовали его спутники, все в красивых стальных кольчугах и остроконечных шлемах, с надетыми на доспехи простыми белыми туниками.

Второй мужчина хотел было что-то сказать, но могучий предводитель рыцарей поднял свой бронированный кулак.

– Шакалы, – презрительно обронил он на гортанном французском языке.

Сунув руку за пазуху, он вытащил кожаный мешочек с монетами. Долго он смотрел на него своими бледно-голубыми глазами и наконец бросил мешочек к их ногам.

– Найдите его, – сказал он.

Как по безмолвному сигналу, рыцари за его спиной развернулись и поскакали прочь.

Первый мужчина, нагнувшись, подобрал мешочек, открыл его и высыпал монеты на ладонь.

– Достаточно? – спросил его напарник.

– Больше чем достаточно, – последовал ответ. Повернувшись, он проследил взглядом за удаляющимися рыцарями. – Если бы денег было мало, я послал бы куда подальше этих молчунов. Уж больно они задаются.

Его напарник упер руки в бока.

– Ну что ж, – вздохнул он. – Дело сделано. С чего начнем?

Возносит счастье и свергает счастье

Счастливых, а равно и несчастливых,

И рока не откроет нам никто.

Софокл. «Антигона» [4]

9

В большом зале было холодно. В камине не зажигали огня, но под столом была установлена жаровня с углями, чтобы сидевшие за ним люди: Констанс, брат Эланд, бейлиф и управляющий поместьем Баксборо, бывший рыцарь, лишившийся одной руки во время крестового похода, – могли хоть чуточку согреться. Многие из собравшихся на заседание суда даже не потрудились снять свою верхнюю одежду и так и стояли в тяжелых мехах и овечьих тулупах.

За окнами было сумрачно. Зал освещался охапками дымящего и не слишком-то приятно попахивающего камыша. Все время приходили какие-то люди, что-то шептали на ухо своим родственникам и уходили. Расслышать и без того, кстати сказать, достаточно путанные свидетельские показания в таком шуме было трудно. Большинство свидетелей говорили на местном диалекте, который достаточно хорошо понимали лишь Констанс и брат Эланд. Кое-кто – надсмотрщики и вассалы-рыцари – общались на французском языке. Отец Бертран делал для себя кое-какие заметки на церковном латинском языке. Им надо бы всем говорить по-валлийски, невольно подумала Констанс. К счастью, Баксборо находится слишком далеко на востоке.

Констанс подвинулась поближе к жаровне и запахнула свой меховой плащ на коленях. Для долгого судебного заседания она надела шерстяную тунику, несколько пар нижнего белья, свободный жакет из кроличьего меха и такую же теплую меховую шапочку. Судя по одежде то и дело входящих людей, на улице все еще валил густой снег. В глубине зала кто-то надрывно кашлял, напоминая всем, что до весны им еще придется переболеть разными простудными болезнями.

Слушалось прошение разрешить брак между дочерью кузнеца из деревни Неверсби, входящей во владения Констанс, и молодым егерем из охотничьих угодий рептонского шерифа. Дородный староста Неверсби долго и нудно говорил о том, что англичане не одобряют разделения на классы, которое принесли с собой нормандцы.

Констанс потирала замерзшие пальцы, жалея, что не надела рукавиц. Брат Эланд, когда не писал, зажимал руки между коленями, пытаясь согреть их.