Амето

Выслушав мою речь, он перестал чваниться и смиренно сказал: «Я к твоим услугам, готовый исполнить все, что прикажешь; твой любезный взор проник в мое сердце и навеки связал меня с твоими желаньями». Такие слова мне пришлись по сердцу; со временем я показала ему, как лоза, и вязы, и всякое другое дерево после цветения, заботясь лишь о плодах, довольствуются одной листвой и как прекрасна Дафна, всегда в зеленом убранстве, после чего он уподобился им одеждой, избавившись от ненужных украшений. А когда узнал от меня про то, что растения порой отвергают влагу и, дабы не оказались затопленными их корни, в меру просят воды, отрекся от излишней сонливости и предпочел ей здоровое бодрствование; тогда, чтобы возбудить в нем еще большее усердие, я повела его за собой в сады. И, как я желала, приучив его к трезвости и порядку, теперь живу в совершенном довольстве; поэтому никто не должен дивиться тому, что я чту дарами богиню, которая радела об исполнении моих замыслов, и ревностно посещаю ее храмы.

И нимфа умолкла. А через промежуток, меньший, чем от того мига, когда занимается заря, до того, когда вершины гор окрашивают первые лучи Аполлона, за речью последовала песнь. Передохнув, она начала так:

XXVII

Помона, и светла и плодовита,
бежит от ледяных Пелигнских вод,[111]
и щит от непогоды ей защита;

и, если надо, прыть она уймет

рогов бесцеремонного Лиэя,[112]
когда он слишком яро их пригнет.

Ей то по нраву, что жена Пелея[113]

для утоленья жажды нам дарит
и что мы пьем, нимало не пьянея.

Едва Фетида свой являет вид —

и колесницу Вакхову[114] пантера
униженно с пути ее влачит;

и, – нету убедительней примера! —

влекомая упряжкой быстрых змей,[115]
свернет с ее дороги и Церера.

И даже та не прекословит ей,

что, в свет явившись из отцовой боли,
в быке нашла покой своих страстей.

И нить прядет Минерва поневоле

не для житейских низменных потреб,
а как ее благоугодно воле.

И ей и непонятен, и нелеп,

и странен образ жизни Палемона[116] —
пример ничтожных и пустых судеб.

Она – податель всякого закона

и людям удлинит, коль надо, шаг,
иль сократит, коль спешка нерезонна.

И ярости она всегдашний враг

и мудрецу в поступках полагает
и главное предвидеть и пустяк.

И верными ей не пренебрегает,

и помощь предлагает им сама,
а прочим – с меньшим жаром помогает;

сокровища, обширные весьма,

она раздаст, когда того захочет,
и, щедро отворяя закрома,

в садах своих заботливо хлопочет,

лелея их не для одной себя;
и всякого к благому делу прочит,

всевышнего Юпитера любя.

XXVIII