АМИН

Эти слова означали: ты тормоз и нас задерживаешь. Мардан не маленький, чтобы не понять таких намёков. Он сам кого угодно обведёт вокруг пальца. Хотел обрушить весь гнев на Барона, но на этот раз подумал: «Ну его к чёрту» – и не стал отвечать.

Дядя Яков налил чаю, всех пригласил чай пить:

– Подойдите поближе.

После первого глотка из металлической кружки Мардан тут же забыл про Барона. Казалось, он никогда в жизни не чувствовал такого приятного вкуса. Эти места находились на высоте, чаепитие не только означало принятие жидкости, но и напоминало человеку о том, что он человек, навевало приятные воспоминания о прошлом.

Игнорируя просьбы о втором стакане чаю, дядя Яков в оставшийся кипяток высыпал порошок сухого бульона, размешал, довёл до состояния суспензии (интересный он человек, никому не доверяет, все заботы взваливает на свои плечи), каждому чесноку дал и объяснил, что через некоторое время все будут нуждаться в тепле и энергии, поэтому нужно хорошо прожевать и проглотить чеснок.

Благо, что Мардан, не сказав: «Изо рта вонять будет», проглотил свои же слова. Иначе какой конфуз мог случиться! Не трудно было себе представить наставления дяди Якова, сарказм Барона: ты что, на важном совещании, или на государственной должности, или на встрече с милой женщиной? Так что всякие запахи тут ни при чём, остолоп несчастный!

Ещё когда ночевали у дяди Якова, когда сели в УАЗ с Бароном, Мардан сносил от дяди Якова как старшего всякие товарищеские упрёки, а от Барона – саркастические усмешки. Их стремление найти его ошибки, доказать своё превосходство заставили его быть осторожным, следить за каждым своим движением, за каждым своим словом, и то пару раз он чуть было не опростоволосился.

Эта компания его угнетала, попутчики все были не его уровня, абсолютно все. Он здесь оказался в роли непрошеного гостя и был вынужден терпеть всякие упрёки и насмешки хозяев дома. Мардан не любил новых знакомств, временные приятели его раздражали, а теперь со случайными людьми он должен был решать вопрос жизни и смерти. Интересный парадокс.

Кажется, Салмас заговорил:

– Дядя Яков, мы обычно здесь на обед мясное ели, что, тушёнку не брали?

Тут же последовал ответ дяди Якова:

– Сынок, я взял тушёнку, только есть будем, когда переночуем, теперь мясное не рекомендуется: мясо – тяжёлая пища. Хлеб тоже не будем есть: он давит на желудок. Нам ещё долго идти. Ну вот видишь, вы полчаса потеряли из-за неправильного питания.

Суп из концентратов был вкусным. Почему-то Мардан опять начал вспоминать своё детство. Как мать почти насильно, по одной ложке заставляла его есть суп. А затем вспомнил нынешние времена, когда Лариса на обед открывала крышку кастрюли с супом и он говорил: «Мне первое не наливай, только второе буду есть». Хотя мамины супы, приготовленные с обжаренным луком, щавелём, дюшбара (пельмени по-азербайджански. – Рее).) с уксусом, чесноком и соусом, Ларисины или Мария-Фёдоровнины харчо, борщ были вкуснее вкусного. Они ещё вкуснее казались в кругу родных и близких. К сожалению, всё это в прошлом, не попробовал вкуса, упустил возможности. Мать больше не вернуть, она недосягаема. А если ещё раз удастся с семьёй вместе сесть за обеденный стол, то он обязательно с особым аппетитом съест суп и даже попросит дополнительную порцию.

После обеда дядя Яков объявил:

– Идите, у вас есть час времени, залезайте в спальные мешки и спите.

Мардан достал спальный мешок (спальным мешком он до этого никогда не пользовался) и сильно расстроился, когда увидел, что ручка у рюкзака оторвалась.

– Вот оторвалась. – Он показал ручку дяде Якову так, как будто случилось что-то непоправимое.

Дядя Яков улыбнулся:

– Оторвалась? Не беда, главное, сами живы и здоровы, дам иголку, нитки – пришьёшь.

Оказывается, в горах такие случаи считались обычным делом, и потому, когда идут в горы, берут с собой швейные принадлежности.

Ровно двадцать минут от выделенного часа ушло на пришивание ручки, и это его ещё больше разозлило (а когда он шитьём занимался?).

Несколько раз иголка, отскочив от твёрдой поверхности, проколола его онемевшие от холода пальцы. Наконец он, завершив это неблагодарное дело, залез в спальный мешок и, затянув все замки, сразу закрыл глаза (наблюдая за Салмасом, Мардан усвоил, как тот пользовался спальным мешком, как он залезал в него). Мешок защищал его от холода, влаги, животных и насекомых. Голова болела непрестанно, ноги ныли. Единственным утешением было то, что больше не тошнило.

А сможет ли уснуть? За всю сознательную жизнь он не мог уснуть в некомфортных условиях.

Когда узнал о гибели друзей, три дня не мог спать. Бессонница отрицательно повлияла на его поведение: появившаяся нервозность, отсутствие аппетита, усталость, слабость не давали ему сконцентрироваться. Вдобавок часто уединялся, задумывался, а иногда тайком плакал. Дядя тогда приносил таблетки «Нозепам» и заставлял их принимать, чтобы успокоить нервы. Так же болезненно он воспринял известие о смерти родителей и замужестве Арзу.