Амир и безумный ингредиент

– До сегодняшнего дня проблема была только с произнесением звуков. Речь людей портилась, но поведение оставалось прежним. На сей раз изменились их поступки, а речь осталась прежней. Люди, которые пользовались увеличительной мукой, могут произносить ударения правильно, но ведут себя преувеличенно. Отчего все так поменялось?

Касым склонил голову:

– Это я виноват. Я изменил рецепт. Наверное, меняя его, несколько преувеличил. Поэтому все, что произошло, случилось по моей вине. У меня не было злых намерений, я не знал, что так выйдет. Честно говоря, даже и не заметил-то ничего.

– КАК НАМ ТЕПЕРЬ БЫТЬ?

Касым сделал решительное движение.

– Идемте со мной!

Мы двинулись следом.

Спустя две минуты мы стояли перед фабрикой. Касым повесил на ее двери огромный замок.

– Ой, ну зачем так, Касым?! Ты снова преувеличиваешь. Будешь производить свой ингредиент, только по новому рецепту, напишешь без ошибки на нем «Мука для теста» и будешь себе продавать. К чему закрывать фабрику? Зачем тебе оставлять людей без работы?

– Пусть у рабочих будет годовой отпуск. Пусть жители города некоторое время не пользуются нашей мукой. Увеличительная мука, которая уже продается в магазинах, завтра закончится. Мы ведь каждый день делали новую партию. Завтра фабрика ее не предоставит. Так что завтра ни в один хлеб, пирожок или булочку увеличительной муки никто не положит.

– Чтобы волшебный порошок вывелся из организма и чтобы прекратилось его действие, тоже требуется несколько дней. Мы подождем. Уверен, что все станет как прежде.

– Надеюсь.

– Я тоже надеюсь. Давайте надеяться на лучшее и терпеливо ждать.

Касым, Тевфик и я…

ТЕПЕРЬ НАС БЫЛО ТРОЕ. ТРОЕ ПРОТИВ ЦЕЛОГО ГОРОДКА.

Касым иногда продолжал издавать радостные вопли, но это было следствием действия муки, так что я решил: пусть. Как ты догадываешься, он ведь тоже человек!

В Бугдайлы начинается новый день

На следующий день кондитеры, пекари и булочники пережили огромное потрясение. Порошка, который они привыкли использовать годами, больше не было. Конечно, и раньше случались дни, когда они думали: «Что мы будем делать, если однажды разрыхлительная мука исчезнет?» В городке начались волнения. Так как на жителей продолжала действовать увеличительная мука, то и реакция их была преувеличенной.

Они даже митинговали напротив фабрики:

– УВЕЛИЧИТЕЛЬНАЯ МУКА, УВЕЛИЧИТЕ-Е-ЕЛЬНА-А-АЯ МУКА-А-А!

Те, у кого дома был запас, додумались спекулировать: продавать крошечные пакетики по очень высокой цене. Появились и такие, кто воровал муку у других. Два дня в городке царила полная сумятица. Оказалось, что все жители вели себя так, будто жить без этого порошка не могли. И не способны были запросто от него отказаться. Я, Тевфик и Касым наблюдали за происходящим издалека.

Процесс вывода вредных веществ из организма занял примерно два дня. Утром третьего дня над нашим городком взошло новое солнце. Спустя долгое время жители Бугдайлы просыпались совершенно нормальными людьми. Но то, что они видели после пробуждения, было вовсе не таким трогательным, как им казалось до того. Мне хотелось стать свидетелем их восстановления, и я решил обойти те дома, которые мы уже обходили с Тевфиком, когда я ему рассказывал о произошедшем. Я ведь был свидетелем того, как эти люди теряли себя, а теперь мне хотелось стать свидетелем того, как они приходят в себя. Раньше всего я увидел, как становится собой моя мама. Когда она открыла глаза, по щекам ее гладили листья петрушки и сельдерея.

– ГОСПОДИ, ЧТО ЭТО?

– Петрушка.

– Что она делает у меня на комоде?

– Ты сама ее посадила, мама. Смотри, а на полу растут в контейнерах твои кабачки, сельдерей, гибискусы и баклажаны… твои овощи…

– Зачем я дом в теплицу-то превратила, господи! Ты только глянь. С двери фасоль свешивается. На креслах – арбузы. Зачем же все это надо было? Я могу овощи и на базаре купить, если нужно. Ну или в саду вырастить. Что это я прижимаю к груди? Бутылку с водой? А она-то мне зачем?

– Не знаю, мама. Меня ты давно к себе не прижимала, не то что бутылку с водой.

– А где папа?

– На работе, мама, как всегда, на работе.

Мать постепенно приходила в себя. Я хотел ей помочь и прежде всего заварил чай.

– Выпей черного чаю и успокойся, мама. Ты уже много недель только травяной отвар пьешь.

Мама готова была расплакаться. Посмотрев на меня, она сказала:

– СЫНОЧЕК, Я ТАК ПРОГОЛОДАЛАСЬ…

Так как на протяжении долгого времени она грызла один сельдерей, у нее не осталось сил поднять руки. Я сделал яичницу из четырех яиц, и мама проглотила ее одним махом, будто приехала с голодного острова. Да она оттуда и была.

Пока мама ела, в дверь позвонили. Пришел папа. Он стоял в дверях – уставший, грустный, растерянный.

– Что я натворил, что я натворил! – причитал он. – Я решил зарабатывать как можно больше и совершенно забыл о своей семье! Я не видел, как ты рос! Я забыл лица моей жены и сына. Когда я в последний раз сидел и разговаривал с вами, а? Я даже не помню… Как я жалею! – убивался он.