Отвечаю, густо покраснев, как будто Мал может сейчас увидеть меня и оценить степень смущения.
Отправляю быстро и зажмуриваюсь.
Я флиртую?
Я флиртую!
Всевышний покарает меня за это. Хотя… до этого не покарал, так что, наверное, возмездия ждать не стоит. А что, если он собирает мои грехи, как мама говорит, в копилочку, чтобы потом разом наказать за все? Мне так страшно! Потому что карать он будет руками моего отца, уверена. А я так сильно люблю отца, так ему предана, что сама мысль о том, что папа может причинить мне боль, просто уничтожает меня.
Эпитеты, которыми он сыплет, так похожи на то, как папа общается с мамой, что мое наивное сердце срывается в галоп и колотится, словно пытаясь вырваться из грудной клетки.
В завершение нашего разговора Мал присылает мне фотографию солнца, которое клонится к закату. Я удивленно ахаю. Мне знаком этот вид. Из нашей квартиры открывается точно такой же.
Прикусываю нижнюю губу, чтобы сдержать широкую улыбку. Дав себе несколько минут восстановить дыхание, дожидаюсь, пока щеки перестанут гореть, и только тогда отправляюсь в столовую ужинать с семьей.
На следующий день мы приезжаем в торговый центр. Мои руки покрываются мурашками от волнения, и я счастлива, что под абаей ничего не видно. Мама поправляет мне гишуа, пока мы поднимаемся в прозрачном лифте, а мой взгляд уже блуждает по сторонам в поисках знакомых темных глаз. Я так хочу увидеть Малоуна, что становлюсь беспечной.
– Ищешь кого-то? – спрашивает мама.
– Нет, что ты? Кого мне искать? Просто глаза разбегаются.
– Можно подумать, ты впервые в этом центре.
– Просто давно не была, – небрежно пожав плечами, отвечаю я.
– Сначала зайдем в мужской отдел, Сабиту нужно кое-что подкупить.
– Может, я тогда в книжный? – спрашиваю с надеждой, но мама обрывает ее одним резким взглядом.
– Мы вместе пойдем.
– Ладно, – выдыхаю я.