Амирспасалар. Книга I

— Конечно, мог бы я свою конницу ввести в столицу, захватить власть. Купцы и ремесленники поддержали бы нас. Ненавидят они дидебулов. И служилый люд и мелкие азнауры были бы тоже за нас. Но к чему это? Царица Тамар осталась бы заложницей у вельмож, началась бы междоусобная война. А наши враги только того и ждут! Помнишь, как при мятеже Орбели сразу их войска у Аракса появились? Нет, придется тебе, князь Саргис, должность мою принимать!

— Почему именно мне? — смущенно спросил Саргис. — Другие есть спасалары, более заслуженные…

— Да кто же у нас есть, кроме тебя? Торели стар и слаб, князь Рати Сурамели слишком молод… — в раздумье ответил Хубасар и добавил дружелюбно:

— Если понадобится, за тебя, мой Саргис, все кипчакские туманы встанут! По моему приказу…

С раннего утра в Исанский дворец стали прибывать по зову властелина знатнейшие люди царства.

У ложа царя стояли все вазиры. Величаво сидел в кресле католикос Микаэл Мирианидзе в белом клобуке. Кругом него разместились епископы. Цариц не было. Входя в зал, вельможи низко кланялись царю и тихо усаживались на скамьях вдоль стен по указанию амирэджиби. В тишине зала слышно было лишь прерывистое учащенное дыхание царя.

Первым заговорил католикос Микаэл. Осенив себя широким крестным знамением, владыка с постным видом начал:

— Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа! Братие во Христе, высокородные дидебулы, и вы, мои отцы, выслушайте сейчас царя царей Георгия, ныне на смертном одре возлежащего. Призывается он судьей неумолимым, кто страшнее царей земных, кто отнимает души у князей! И уходит он к отцам своим путем неисповедимым, по приговору нелицеприятному и по определению дивному…

— Рано отпевать меня стал, владыка! — вдруг прохрипел знакомый грозный голос. — Я царь еще, помолчи немного!

Микаэл в смятении умолк. Вельможи переглянулись. «Поспешил католикос, не дай бог, выживет великий государь, не забудет сие святителю!»

А царь продолжал внезапно окрепшим голосом:

— Дидебулы Картли, и вы, святые отцы! Я, царь царей Георгий, сын Деметрэ, сына великого Давида, оставляю наследницей дома моего отроковицу Тамар. Примите ее с миром взамен меня, и пусть она возместит урон, причиняемый смертью моей! Аминь!

— Аминь! — громко выдохнули знатные люди страны.

Обращаясь к министру двора, царь Георгий с усилием выговорил:

— Пригласи же пожаловать царицу царей…

При гробовом молчании присутствующих порог зала переступила юная царица. Как и в день коронации, Тамар была в лазоревом далматике, с царским убором на голове. Мертвенно-бледно тонкое лицо, низко опущены веки с тяжелыми ресницами, скорбно сжат маленький рот… Ее сопровождала со строгим, опечаленным лицом Русудан. За ними шла свита обеих цариц. Подойдя к отцовскому ложу, Тамар низко поклонилась и замерла.

В мертвой тишине снова раздался слабый голос царя Георгия:

— Сим препоручаю вам, дидебулы Картли и отцы святые, дочь мою Тамар. Ей единой царствие наше оставляю, и да не будет у Картли другого государя, пока жива она будет! Владыка Микаэл, прими от дидебулов клятву в верности царице царей Тамар… Я жду…

Длительная церемония принесения новой клятвы верности царице Тамар заканчивалась, когда Георгий почувствовал, что мозг его снова затопила мгла и он погружается в бездну.

Когда царь очнулся, около него находились лишь католикос со Святыми Дарами и обе царицы на коленях, с восковыми свечами в руках. Началось соборование умирающего властелина.

Вечером 6 апреля 1184 года царя Георгия не стало…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ ТАМАР

Глава I. ВОСШЕСТВИЕ НА ПРЕСТОЛ

Не стало грозного властелина, и камень свалился с сердца у знатных людей царства. Траурный декорум соблюдался, впрочем, полностью, горевали при дворе строго по обрядам. Одевшись в скорбную одежду, царедворцы били себя по голове, нищие посыпали головы пеплом и прахом. Наиболее усердные остригли волосы. Заупокойные панихиды и литии следовали одна за другой, далеко за стенами Исани разносились громкие вопли плакальщиц. Сановники неустанно возглашали: «Вай-мэ! Вай-мэ! Горе! Горе-то какое…» И уже ложились на пергамент выспренние строки дворцовой записи «о событии, которое было столь скорбно, столь печально, что, казалось, сами скалы должны расплавиться и звезды потерять свой блеск. Мерзостным стало лицо земли!» Но кроме осиротевших цариц по-настоящему огорчены были одни царские соратники. Уже подняли головы своенравные дидебулы, и сразу пошатнулось после смерти царя положение безродных сановников. Не на шутку встревожилось и купеческое сословие, ремесленники, хорошо помнящие беззакония прежних царствований. Взволновались и мелкопоместные дворяне — их постоянно теснили могущественные соседи-мтавары. Лишь бедноте городских предместий да закабаленному крестьянству была безразлична ожидаемая смена власти…