Амирспасалар. Книга I

— Жду твоей победы!

Глава XIII. ЧЕТВЕРО МХАРГРДЗЕЛИ

Дождь прекратился. Тускло брезжил рассвет…

Захарий так и не уснул, возвратившись домой из царского двора, все думал и глядел на неяркое пламя светильника… Пропели третьи петухи. Внезапно очнувшись от дум, Захарий громким окриком разбудил весь дом и приказал оруженосцам собираться в дорогу.

Мышастый волкодав, лежавший у ног молодого князя, внезапно поднял голову, навострил уши и негромко зарычал.

— Наконец-то! — пробормотал Захарий.

Взяв со стола длинный меч в кожаных ножнах, он вздел богатую перевязь через плечо поверх походного кафтана и, повернувшись, посмотрел на входную дверь.

В покой, покручивая черные усики, вошел Иванэ. За ним, грузно ступая, следовал великан из Гага, тезка и двоюродный брат Захария, с детства получивший прозвище «Заика-Захарий». Последним следовал самый юный из четырех — Саргис. Все трое юношей были в походной одежде, при мечах.

Окинув недовольным взглядом пришедших, Захарий напустился на них:

— Всё в постели нежитесь? Выступать пора, а вас где-то сатана носит!

Саргис смущенно потупил взор. Насмешливый Иванэ тотчас стал выкладывать:

— Во всем Саргис виноват!.. Поэт наш вздумал на полдороге за своим каламданом возвращаться!.. А вдруг, говорит, придется что-либо важное в походе записывать?

— С-стишки в-все п-пишет! — пренебрежительно заметил Заика-Захарий. — Д-да р-разве с-стихи — к-княжеское д-дело?

— Хватит праздных разговоров! — оборвал амирахор. — Садитесь и внимательно слушайте.

Детьми нередко встречались внуки слепого старца из Хожорни. Теперь они возмужали и оперились, хотя и сейчас самому старшему из них — Захарию — едва исполнилось 26 лет. Различны были характеры, и разная сложилась судьба у четырех рыцарей-исполинов. Но до конца жизни крепко держались они друг за друга.

Захарий стал излагать план военных действий:

— Ночью во дворце порешили мы с амирспасаларом ударить первыми на мятежников. Предупреждаю, всю тяжесть похода я принял на себя, хоть и слишком молодыми нас считают многие воители. Но Торели верит моему слову.

— А царица? — полюбопытствовал Иванэ.

Захарий строго посмотрел в его сторону и, не ответив, продолжал:

— Братец Гузан с кларджетцами и византийскими наемниками и Барам Варданидзе со своими сванами стоят в окрестностях Гори, в одном переходе от Мцхеты. Решили мы туда отправить осибагатара Сослана с аланскими отрядами и князя Сурамели, что отступил к Тбилиси со всем карталинским ополчением на защиту столицы!

— А где сам «царь Георгий Четвертый»? — снова задал вопрос неугомонный Иванэ.

— В царском дворце в Начармагеви бражничает со своими собутыльниками, победы дожидаясь! — бросил презрительно Захарий и продолжил: — Против главных сил мятежников, что привели в Джавахетию Дадиани и дядюшка Абуласан, через перевал Ркинис-Джвари отправимся мы с амирспасаларом по Манглисской дороге на Ахалкалаки. Негодяи сожгли по пути Одзхрэ, что верным трону остался, прошли уже Ахалцихе и сейчас стали лагерем у Тмогви в ожидании новых подкреплений, которые ведет к ним Боцо Джакели. Мост через реку пока удерживает моурав хертвисский — храбрый Григолидзе. Он прислал гонца, просит подмоги. С нами двинутся гвардия во главе с братьями Ахалцихели (сейчас они прибудут!), лорийский полк, твоя гагская конница, Блу-Захар[101] и кахетинские отряды эристава Сагира Махатлидзе. Понятно вам?

— Не м-мешало бы в т-тыл ударить м-мятежникам! — заикаясь, но твердо вымолвил Блу-Захар.

Захарий задумчиво взглянул на неречистого великана.

— Что ж! Ты прав, Блу-Захар. Так и сделаем. Скачи в Лори, Иванэ! Там собирается второй лорийский полк и подходят хожорнийские сотни под началом Мушега Мамиконяна. Приказываю тебе двинуться через горы с этими всадниками и выйти в тыл лагеря князя Вардана. Иди днем и ночью да почаще со стариком Вахрамом советуйся! Задача ясна?

— Все понял, мой Закарэ! — Лицо княжича вспыхнуло. — Точно снег на голову свалюсь я с гор на мятежников!

— Ну, ну, посмотрим, как ты справишься с делом, — снисходительно сказал Захарий.

Юный Саргис только вздохнул. Видно, не даст ему старший брат самостоятельно действовать, опять оставит при себе…

— А к-как п-поведут с-себя к-кипчаки? — снова осведомился обстоятельный Блу-Захар.

Захарий ничего не ответил, напряженно прислушиваясь. В чистом утреннем воздухе издалека донесся дробный цокот копыт.

— Савалт-хан!