Амнезия

Но на Пола мои новости не произвели особого впечатления, он больше беспокоился обо мне.

– Ты что, за рулем?

– Да. Я буду дома сегодня ночью. Уже проехала Олбани, так что не пытайся отговорить меня.

– Но, Эм, уже час ночи. Ты не… здесь… в три… – Из-за прерывистой связи до меня доносились лишь обрывки его слов.

– Пол, я почти не слышу тебя. Плохой сигнал. Но у вас все в порядке?

Ответ я не разобрала.

– Перезвоню тебе позже, – сказала я и громко добавила: – Просто проверь Джони, ладно?

Мне показалось, что я услышала, как он ответил, что проверит, но уверенности у меня не было. Мысленно выругав сотовую компанию, я завершила разговор.

Ладно, в общем-то, именно этого хотят люди, уезжая в дикие края. По крайней мере, некоторые люди. На время отключиться от суетного мира. Отдохнуть и расслабиться.

Я постаралась сосредоточиться на дороге. По пути попадались все более мелкие и редкие городки и поселки, и за окнами становилось все темнее и холоднее. Не успев толком опомниться, я свернула с федеральной автострады и начала подниматься в горы.

Прикинула, что Джони и Майкл, вероятно, отправились в какой-нибудь бар. Хотя наш дом на озере находился в относительно удаленном от цивилизации местечке, его, конечно, не сравнишь с Юконом[10]. Лейк-Плэсид популярен у туристов, особенно летом. Пол, не слишком приветствуя пеший туризм или житье в кемпингах, любил наш дом за его деревенские прелести. Строил там лодку, рубил дрова, даже считал себя своего рода Полом Баньяном[11]…

Заметив метнувшуюся на дороге тень, я вдавила ногу в педаль тормоза, но опоздала. Мой «Рейнджровер» врезался в оленя, пытавшегося проскочить по этой извилистой горной дороге. От удара тот пролетел над капотом, врезавшись в лобовое стекло. Меня швырнуло вперед, тут же начала надуваться подушка безопасности, а я успела лишь вскинуть руки, защищая лицо.

Мощный напор надувшейся подушки припечатал мои руки к голове, и часы, проехавшись вверх по щеке, до крови расцарапали кожу где-то выше. Оленя отшвырнуло куда-то влево, но я все равно ничего не видела, лишившись обзора из-за подушки безопасности. Я осознавала лишь, что моя нога все еще давила на тормоз и шины визжали, но машина еще по инерции двигалась вперед. Потом дорога, казалось, куда-то провалилась, и на мгновение «Рейнджровер» вообще оторвался от земли. Но тут же врезался в ограждение, а меня отбросило назад на спинку сиденья, и затылок треснулся о подголовник.

Автомобиль, скрежеща, проехался вдоль обочины и наконец замер.

Каким-то образом в этой неразберихе включился индикатор поворота, и теперь только его тиканье нарушало тишину.

С момента столкновения с оленем прошло от силы три секунды, но казалось, все происходило одновременно и в реальном времени, и в замедленной съемке.

Я потеряла сознание.

Часть III

Глава 19

ДОКТОР ЭМИЛИ ЛИНДМАН

ЗАМЕТКИ ПО СЕССИИ

14 МАЯ

СЕАНС 1

«Сегодня состоялся первый часовой сеанс с Томасом Бишопом. Как обычно, я буду записывать данные по сеансу и дополнительно оценочные сведения по следственному делу.

Томасу восемь лет. Он предпочитает, чтобы его называли Томом. Единственный сын в семье состоятельных родителей. У него нет истории психических заболеваний и никаких медицинских проблем. Согласно его медицинской карте, новорожденный Том набрал 10 баллов из 10 по шкале APGAR[12]. В пятилетнем возрасте, упав с дерева около дома, он сломал две кости левой руки. И у него также остался шрам на внутренней стороне бедра от падения с какой-то ограды.

Его отца недавно убили при попытке ограбления.

По мнению полиции, Том не только видел своего отца вскоре после того, как тот умер от ударов тупым предметом по голове, но и, возможно, был свидетелем самого нападения. Заключение основано на собственных противоречивых заявлениях Тома, начиная с того момента, когда полицейские впервые разговаривали с ним и его матерью в ночь нападения, и далее на его ответах ad litem[13] на следующий день в отсутствие матери и ответах во время третьего опроса несколько месяцев спустя, вновь ad litem в отсутствие матери.

Расхождения в показаниях содержатся в полицейском отчете. Том сначала сказал, что услышал шум и встал с постели. Позже он заявил, что проснулся от крика матери и нашел ее на кухне с недавно умершим отцом. Наконец, снова заявил, что его разбудило то, что он назвал “страшной дракой”, и тогда он выскользнул из своей комнаты.

Я вижу глубоко горюющего мальчика, впервые переживающего серьезную психологическую травму. Моя работа в данном случае, по сути, заключается в том, чтобы определить, настолько ли сильна его травма, что он либо не хочет, либо не может адекватно и надежно вспомнить события той ночи. Но я также очень хочу предоставить Тому некоторые основные средства, способные помочь ему начать процесс исцеления.