Амнезия. Дневник потерявшего память

Он пригласил меня прогуляться по городу. Я обрадовался, хоть и был немного разочарован, увидев, что с ним притащились Натан и Ясер. После того как Натан заявил, что я no life, мне не очень хотелось с ним видеться. Ясер тоже учился в нашем классе, но о нем я еще не успел составить мнение: он мало говорит и все время сидит в телефоне. Наверное, как я раньше. Я написал «раньше», потому что сейчас с большим трудом удерживаю рот на замке. Например, когда я собирался выходить, Беатриса сказала: «И куда же ты идешь, Ромен? Обычно ты сидишь дома!» На что я ответил: «Правда? Наверное, просто забыл!» (Мне это показалось забавным, но Беатриса не рассмеялась, как и Моргана. Либо моя карьера комика переживает кризис, либо мне стоит поискать другую публику.)

Шутки в сторону: конечно, я сообщил ей, куда иду. Не то чтобы она сильно обрадовалась, но без Арно ее слова потеряли всякий вес.

Мы направились в торговый центр. Болтаясь между витринами, Элиас прочел нам целую лекцию о каждой модели смартфона и особых геймерских компьютерах – он явно в этом понимает. Пожалуй, технологии интересуют его больше, чем «Антигона».

В конце одного из таких рядов кое-что произошло. Натан споткнулся и толкнул меня. Я потерял равновесие и, падая, зацепил столик, на котором были разложены диски, смахнув в итоге пару десятков из них в проход, куда тут же вызвали троих продавцов. Какой стыд! Я рассыпа́лся в извинениях, помогая им собирать с пола диски Джонни Холлидея[8], Майкла Джексона и других мертвых музыкантов.

Вынужден признать, Элиас очень круто замял конфликт. Когда мы всё сложили на место и продавцы собирались отчитать меня, он вдруг вмешался.

– Попрошу немного сочувствия, – произнес он с привычной самоуверенностью, – этот молодой человек пережил черепно-мозговую травму и буквально только что выписался из больницы. Он не виноват, если все еще теряет равновесие.

Сказав это, он приподнял прядь моих волос, чтобы показать остатки фиолетово-горчичного яйца, еще заметного у меня на лбу. Подействовало: продавцы тут же сменили гнев на милость и принялись извиняться.

Натану и Ясеру, естественно, было все равно, что там со мной происходит. Вместо того чтобы подойти и убедиться, что я в порядке, они хихикали в углу, просматривая какое-то видео на телефоне Ясера. Супер.

Когда мы вышли из магазина, Элиас предложил зайти к нему послушать музыку. Он жил в шикарном районе в доме XIX века со скульптурами по всему фасаду и коваными решетками на узких балконах. Классно. Внутри тоже было классно. В прямом и в переносном смысле. То есть в гостиную, больше похожую на выставочный зал антиквариата, без труда поместился бы целый класс. Напротив дивана стояли три кресла в стиле Людовика-какого-то-там, а между окнами – столики с резными ножками. Зеркала на противоположной стене придавали помещению чуть ли не версальскую атмосферу. На остальных стенах висели картины импрессионистов в золоченых рамах. На вощеном паркете толстые цветастые ковры приглушали наши шаги. Стоит ли говорить, что в кроссовках мы вообще шли бесшумно, будто в невесомости.

– Тебе тут нравится? – спросил Элиас, приобняв меня за плечи.

Я сдержался и не оттолкнул его, хотя мне не нравилось его прикосновение. Сам не знаю почему. Никакой двусмысленности в этом не было. Может, просто потому, что я из семьи, где никто ни к кому не прикасается. А может, из-за взглядов Натана и Ясера. И их ухмылок. Будто на вопрос Элиаса можно было ответить верно или неверно. Мне стало не по себе. Что вообще среднестатистический школьник может ответить на подобный вопрос? Естественно, я был поражен увиденным в гостиной, но внутренний голос подсказал мне, что не стоит этого показывать.

– Ага, неплохо, – ответил я.

Кажется, Элиас остался доволен, поэтому я решил не обращать внимания на двух других.

– Посмотри, какой крутой вид открывается с балкона.

Мы подошли к высоченным застекленным дверям: рамы их были белыми, а створки поделены на три части, с фасками[9] на каждом стекле. По обе стороны висели шторы королевского голубого цвета, перетянутые плетеными шнурами с кисточками. Позолоченная овальная ручка выглядела как произведение искусства. Едва Элиас повернул ее и открыл стеклянную дверь, я почувствовал прилив тревоги.

– Ты идешь? – спросил он с воодушевляющей улыбкой.

– Не знаю… Я… не очень хорошо себя чувствую. Голова кружится.

Квартира родителей Элиаса располагалась на седьмом этаже, но с потолками не меньше трех метров казалось, будто мы на девятом.

Я услышал, как Натан хихикнул за моей спиной. Однако Элиас меня понял и сочувствующим тоном сказал:

– Правда? Да неужели? Глупо…

И закрыл дверь. Затем Элиас рассказал мне, что он, как и я, единственный ребенок в семье (видимо, только это нас объединяет) и что его родителей нет дома. В этот момент Натан перебил:

– Тут слишком тихо! Дайте шуму!

Элиас рассмеялся и стукнул его по спине.

– Ты прав, чувак.