Амнезия. Дневник потерявшего память

Я сидел у себя в комнате, когда вернулась Беатриса, и не слышал ее, так как слушал (на полной громкости) музыку на телефоне. Я залпом прослушивал песни из мюзиклов, вдвойне наслаждаясь этим неизвестным миром, поскольку Арно категорически не одобрял это увлечение. Думаю, Беатриса не знала, как реагировать, и решила подождать возвращения Арно для пущей убедительности.

Однако у моей двери их ждал второй сюрприз: я заперся на замок. Когда Арно это понял, то заорал:

– Ромен! Открой!

Я сбавил громкость и вежливо спросил:

– Кто там?

– Хватит ребячиться, это я, твой отец!

И я открыл. Арно был уже в ярости. Беатриса стояла рядом. Я решил сразу пойти в атаку:

– Мне почти шестнадцать, так что буду признателен, если вы начнете стучаться перед тем, как входить.

Он уже собирался ответить, как Беатриса положила руку ему на плечо, чтобы остановить. Они переглянулись, и я понял, что она призвала Арно к порядку: наверняка они обсудили стратегию поведения перед тем, как подняться. Беатриса протянула мне рамку, которую держала под мышкой. Это был диплом об окончании музыкальной школы нашего города по классу скрипки. Он гласил, что Ромен Валинцки особенно отмечен членами жюри. Достаточно было взглянуть на дату, чтобы понять, что я получил его в одиннадцать лет. Шустрый Ромен.

Так как я не протянул руки, чтобы взять диплом, Беатриса сама подошла и повесила его на прямоугольнике, который выделялся на стене и интриговал меня с самой выписки из больницы.

Арно хрипло пробурчал:

– Ты так гордился в тот день.

Слова-слова… Во мне ничего не всколыхнулось.

Однако вместо того, чтобы признаться и завести скользкую беседу на опасную тему, я решил воспользоваться случаем и задать вопрос, который давно мучил меня в глубине души. Поэтому я спросил недолго думая:

– Что за придурки отправляли мне деньги?

Я знал, что застану его врасплох, но не думал, что настолько. Несколько секунд мне казалось, что время остановилось. Они молча таращились на меня. Наконец к Арно вернулся дар речи:

– Придурки? Что за придурки?

Думаю, Беатриса был настолько поражена нашим разговором, что даже не успела оскорбиться. Однако не я первый начал использовать ругательства! Ей надо заняться воспитанием мужа, раз дела так плохи. Решив оставить последнее слово за собой, я настаивал:

– Когда ты вскрыл распечатку с банковского счета, ты говорил, что исчезли деньги при… я решил, что придурков. Хочу теперь знать, кто это. Я ведь имею на это право?

К моему удивлению, Арно расхохотался. Казалось, он даже помолодел и похорошел.

– Призы! А не придурки!

Я выдохнул, чувствуя себя чемпионом по глупости. В то же время мое смущение сыграло на руку, разрядив обстановку.

– На некоторых конкурсах ты выиграл денежные призы, – с улыбкой продолжил Арно, – отсюда и сумма на счету.

Его улыбка стерлась, когда он напомнил мне:

– Сумма, которую ты потратил непонятно на что…

Внезапно образовавшаяся в нашей беседе легкость исчезла так же быстро, как и появилась. К несчастью, мне нечего было ему ответить, так как я по-прежнему не нашел никаких зацепок, куда могли деться деньги.

– Давай отложим эту тайну на потом, Ромен, – мягко предложила Беатриса. – Мы пришли, потому что хотим спокойно поговорить. Может, спустишься в гостиную? Там будет удобнее.

Я последовал за ними. Мне тоже хотелось спокойно поговорить.

Я не был в гостиной с нашей ссоры и сразу заметил перемены: полка с дисками была заставлена классической музыкой. Бах, Бетховен, Бизе, Брамс… Святые имена композиторов, расположенные в алфавитном порядке (уверен, без Беатрисы тут не обошлось), среди которых особое место было выделено Моцарту и Паганини. На полках стояли трофеи с разных музыкальных конкурсов – на каждом из них красовалось мое имя, что выглядело странно. Но еще более необычно смотрелись фотографии на стене: на самой старой из них мне было лет пять, а на самой недавней я с легкостью узнал лицо, которое каждый день вижу в зеркале. Скрипка в руках, скрипка на плече – скрипка, скрипка, скрипка. Маленькая, большая – в зависимости от возраста. На двух последних снимках был запечатлен Гварнери.

И, конечно, везде рядом Арно, светящийся от гордости все ярче и ярче с годами моих успехов.

Я с интересом рассматривал снимки мальчика из прошлой жизни. Речь и вправду шла о деле всей жизни, а не о банальном увлечении. На первых снимках мальчик выглядел довольным, гордился собой. Однако с годами его взгляд угасал, хоть губы и растягивались в вымученной улыбке. Я ни о чем не вспомнил, но эмоции захлестнули меня. Как странно! Словно тело само реагировало, независимо от разума, словно во мне проснулись чужие переживания. Стресс, страх, тревога, усталость. Удовлетворение тоже, но разочарование и горечь все равно казались сильнее. Меня, словно крохотную рыбацкую лодку, подхватило течение, унося прямо в бурю. Не за что зацепиться. Не на что опереться. Я один среди стихии.

Какое-то время спустя я почувствовал, что Арно с Беатрисой внимательно за мной наблюдают. Арно заговорил первым: