Амнистия

Почему в тот важный решающий момент жизни, когда нужно оказать сопротивление, чтобы спасти себя, человек вдруг теряет способность к сопротивлению? Почему наступает паралич воли? Почему человек превращается в жертвенного барана? Почему так? Бузуев задавал себе эти бессмысленные вопросы, а потом понял, куда его везут. А когда понял, перестал хоть что-то соображать.

Машина остановилась. Локтев привычным движением вытащил ключи из замка зажигания. Журавлев открыл дверцу и вытолкал Бузуева из машины.

– Дождь сильный, – сказал Бузуев.

Локтев толкнул его кулаком в спину.

– Может, над тобой, сука, зонтик подержать?

Бузуев, сопровождаемый Журавлевым, пошагал вперед, в неизвестность, в чистое поле. Локтев засунул пистолет под ремень. Он обошел машину, открыл багажник, вытащил штыковую лопату и упаковку купороса. И отправился следом.

– Стой, – скомандовал Журавлев.

Бузуев остановился и окончательно понял, пощады ждать нет смысла. Рубашка намокла на дожде, сделалась сырой и холодной. Бузуева начала бить крупная дрожь.

– Сволочи, твари, – сказал он и заплакал.

– Что? – переспросил Локтев.

– Убийцы. Ублюдки сраные. Будьте вы прокляты.

Локтев воткнул лопату в землю, положил на мокрую траву пакет купороса. Сзади он не сильно ударил Бузуева ниже бедер. Колени взрывотехника подогнулась.

Дождь щекотал шею. Бузуев стоял на коленях перед неглубокой ямой, заполненной тухлой водой, и плакал. Слезы бессилия мешались с дождевыми каплями. Журавлев вопросительно посмотрел на Локтева.

– Ты знаешь какую-нибудь молитву?

– Только «Отче наш».

– Я тоже не знаю. Эта молитва не подходит к случаю. Хотя, за неимением лучшего, давай «Отче наш».

Локтев прочитал короткую молитву. Закончив, вздохнул и приставил ствол пистолета к затылку Бузуева.

– От себя хочу добавить, – сказал Локтев. – Эта пуля тебе от тех людей, кого ты взорвал в том кабаке. От них и от меня лично. Аминь.

Локтев нажал спусковой крючок. Грохнул выстрел.

Бузуев умер мгновенно. Пуля пробила затылочную кость и вышла из правого глаза. Труп упал в яму. По воде пошли пузыри. Локтев раскрыл пакет купороса и высыпал его в воду.

Журавлев поплевал на ладони и взялся за лопату.

Минут через двадцать, промокшие до нитки Локтев и Журавлев забрались в машину.

– Одной тварью на свете слало меньше, – сказал Журавлев. – Ты счастлив?

– Почти, – кивнул Локтев. – Для полного счастья остается только вступить в профсоюз. И заплатить первый взнос, чтобы почувствовать себя полноправным членом. Есть такой: профсоюз палачей?

Вернувшись в квартиру Мухина, Локтев принял горячую ванну.

Он долго сидел в воде, отмокал и листал иллюстрированный журнал. Он насухо вытерся полотенцем, накинул халат. Затем взял ножницы, вырезал из журнала репродукцию картины Дали «Кровь слаще меда». Конторскими скрепками пришпилил репродукцию на видном месте, над диваном. Мухин, сидя за столом, расставлял на доске шахматные фигуры.

– Что, понравилась картинка? – спросил он.

– Не картина, название понравилось. «Кровь слаще меда».

– Водки тебе давать? – спросил Мухин.

– На этот раз обойдусь.

Мухин покачал головой и не стал больше приставать с вопросами.

Глава двадцать пятая

Уже второй раз за нынешнее утро Тарасов подъехал к дому, где живет Катерина Уварова. Ровно семь тридцать утра, тишина. Остановил машину возле арки, в ста метрах от парадного, вылез и протер стекла. Оглядел двор. Скоро эта обманчивая тишина будет нарушена. Зря спите, люди, лучше смотрите в окна.

Тарасов снова занял водительское место, хлопнул дверцей. Эти старенькие «Жигули», купленные в Южном Порту, хорошая рабочая лошадка. На ней ещё можно пахать и пахать. Но долгая жизнь машине не суждена. Дело движется к удачной развязке. А если так, если деньги не сегодня-завтра будут в кармане, то колымага отечественного производства Тарасову ни к чему. Долларовые миллионеры «Жигули» не пользуют.

Он вытащил из бардачка миниатюрный бинокль с электронным стабилизатором изображения и осмотрел окрестности. Двор и дом видят последний утренний сон. Точнее, уже просыпаются. Вот дворник покатил детскую коляску, переделанную в тележку, к мусорным бакам. Вот хлопнула дверь подъезда. Молодой мужчина в костюмчике и галстуке, помахивая тощим портфельчиком, заспешил на службу.

Тарасов посмотрел на часы: и красавица уже встала, скоро выведет на утреннюю прогулку своего телохранителя, а заодно и пуделя.

* * * *

Сегодняшним утром Тарасов уже побывал здесь в четыре утра. Серые сумерки, серое небо, в этот час город спит самым крепким сном. Он оставил машину на улице, перекинул через плечо ремень спортивной сумки, через арку вошел во двор.

Автомобиль Уваровой «Рено Лагуна» стоял метрах в тридцати от её подъезда. Как удалось выяснить, звуковой сигнализацией машина не оборудована, но противоугонная система установлена. Двигатель работает пятнадцать секунд, затем отключается, если он не запущен специальным кодовым ключом. Тарасов остановился рядом с машиной, прижался бедром к правой передней дверце. Расстегнул «молнию» сумки, вытащил длинную металлическую линейку.