Амок

Начали готовиться ко сну. Палатку поставили, не укрепляя: ветер в лесу не угрожает. В палатке было отдельное помещение для Пипа, а спутники его разместились в другой половине. Приготовили топливо. Условились сторожить по очереди, но часа через три все уснули. Несмотря на это ночь прошла спокойно. И лишь когда начало светать, случилось что-то непонятное: кто-то стал дергать, толкать палатку. Люди вскочили, протирая глаза, а палатка вдруг начала подыматься все выше, выше… Еще мгновение – и люди оказались под открытым небом, палатка же раскачивалась в воздухе.

– Что за чудо? – вскричал Пип. Туземцы тоже раскрыли рты от удивления. Даже Хаон и тот был удивлен, но тут же громко захохотал:

– Сиаманг! Сиаманг! Смотрите!

Пип, наконец, увидел, что палатку тащит вверх большая обезьяна – гиббон, главная из яванских обезьян. Тут и другие присоединились к ней, и быть бы палатке на недосягаемой вершине дерева, если бы мингер Пип вовремя не опомнился и не схватил винтовку. Выстрел – и первый гиббон вместе с палаткой рухнул на землю. Остальные же, подняв невообразимый, пронзительный крик, бросились врассыпную и исчезли в зеленых вершинах деревьев.

На земле остался их сородич, поплатившийся жизнью за свою шутку. Ростом в метр, он почти на два метра в стороны распростер свои могучие руки. Высокая грудь и широкие плечи свидетельствовали о силе, но дальше книзу гиббон все больше и больше сужался. Даже среди обезьян гиббон выделяется своей отталкивающей внешностью, зато считается лучшим обезьяньим певцом. Для этого под подбородком у него висит мех, который во время крика надувается, как пузырь.

– Интересно сохранить его на память, – сказал довольный Пип и приказал слугам осторожно снять с первой добычи шкуру и голову.

Через два часа тронулись дальше. Все вокруг было еще мокро после вчерашнего дождя, но солнце светило весело, и настроение у путешественников поднялось. Постепенно местность начала понижаться, все более сырой становилась земля, чаще и гуще рос бамбук. Пошли болота. Хотя и хорошо знал Хаон эту местность, но и ему приходилось ломать голову, отыскивая подходящую дорогу. Он поворачивал то вправо, то влево, временами даже возвращался назад – лишь бы выбрать путь посуше. И все же мулу с каждым шагом становилось все труднее.

– Проберемся ли мы с ним? – забеспокоился Пип.

– Попробуем, – ответил Хаон. – До ближайшего сухого места осталось недалеко.

– А не лучше ли обмотать ему ноги листьями, травой? – предложил Нонг.

– Верно! – согласился Хаон. – Давайте попробуем!

Вскоре мула «обули» в широченные сапоги. Хоть и неудобно было ему шагать в них, хоть и упирался вначале, но зато меньше увязал в болоте. К сожалению, сапоги эти быстро снашивались и приходилось делать новые. А в одном особенно топком месте для него даже гать вынуждены были настелить.

Долго двигались по такой дороге, где и на короткий отдых нельзя остановиться. Счастье еще, что погода благоприятствовала: за весь день не выпало ни капли дождя. Наконец в четвертом часу вышли на сухое место. Выбрали под скалой, около ручейка, стоянку поудобнее и разбили лагерь.

– Тут и будет наш дом, – сказал Хаон. – Отсюда можно ходить в разные стороны. А я завтра же начну выслеживать зверей.

– Тут приятно пожить и побольше, – удовлетворенно заметил Пип.

Здешний лес после недавней хмурой и сырой чащи казался ему значительно суше, реже и веселее. Над головой, на скале, деревьев не было совсем; узенькая каменистая долина, где шумел родничок, заросла небольшими кустами. Хватало и солнца, и свежего воздуха.

В этот вечер, сидя возле костра, Пип не жалел о том, что забрался сюда.

VII. НЕОБЫЧАЙНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ МИНГЕРА ПИПА

Пип на охоте. – Прерванный обед. – Змея в шляпе. – Игра с «баданом» насмерть. – Коварный «матьян».

Наутро Хаон сказал:

– Я пойду на запад выслеживать логово «матьяна» (тигра). Это займет весь день, а может, и больше. Временами и за неделю не выследишь его, не изучишь все тропинки и привычки зверя. Но я все равно завтра вернусь. Вы же пока охотьтесь сами.

– Неужели нельзя встретить тигра в лесу? – спросил Пип.

– Только тогда, когда он сам этого пожелает. И не просто матьяна, а людоеда, успевшего отведать человечьего мяса. Впрочем, даже такой матьян не подпустит к себе вооруженных ружьями людей. У него тонкий нюх, и он издалека слышит запах порохового нагара в стволах.

Хаон отправился своей дорогой, а немного спустя в противоположную сторону ушли Пип и Нонг. На месте остались два туземца, принявшиеся очищать и сушить шкуру гиббона.

Бродить по лесу налегке, без багажа и хлопот, совсем иное дело. Это не то что пробираться по бездорожью. Все вокруг казалось теперь Пипу значительно красивее и веселее. Пип обращал внимание на птиц, мотыльков, на необычайные грибы и цветы, на интересные деревья.