Амон-Ра

— Этот мальчик прекрасно говорил по-гречески! — сказал один грек, но с ним тут же поспорил другой, третий, четвертый.

— Как по-гречески, когда он только по-арабски говорил?

— Нет-нет, по-латински…

— Я же по-армянски слышал все?

— А я по-колхски.

И тут люди запутались: выяснилось, что голос Амон-Pa каждый воспринимал на своем родном языке, но как это могло быть? "На каком языке, в конце концов, он разговаривал с нами?" И так как Амон-Pa был еще среди них, обратились к нему:

— Мальчик, разве ты не на греческом языке говорил?

— Разве не на арамейском?

Амон-Pa удивился не меньше рабочих. Он, конечно, говорил с ними на своем арамейском языке, но как могло произойти, что каждый воспринимал его голос на своем родном языке — кто по-арабски, кто по-колхски, кто по-латински. Как происходило еще и то, что он понимал, воспринимал речь каждого, как будто все говорили с ним только на арамейском, тогда как видно было, каждый обращался к нему на своем языке.

— Я говорил с вами на своем арамейском языке, — сказал Амон-Ра, — я и сейчас говорю с вами на этом языке. А вы на каком языке разговариваете со мной?

— Как на каком? — удивился один араб, — на арабском! А разве ты не понимаешь, что ты тоже со мной на арабском разговариваешь?

Этот вопрос выясняли долго и остались поражены результатом: хотя Амон-Pa говорил только на арамейском, однако его голос в ушах каждого звучал на своем языке. Что это за чудо-язык? — недоумевали они.

— Как это происходит, люди? — не успокаивался один египтянин. — Этот мальчик всех нас понимает, и мы понимаем его, хотя каждый из нас говорит на своем языке. И почему же мы не можем так же понять друг друга. Вот армянин… Почему я не слышу его речь… Вот грек… Почему не слышу его речь… Вот иудей… Почему не понимаю его речь? Но когда этот мальчик говорит на своем языке, мне все понятно…

— Ты разве не догадываешься, в чем дело? — объяснил грек другому греку: — Эго делает Бог, а мальчик этот — сын Божий!

И многие с ним согласились.

На другой день слух о беседе Амон-Pa с группой рабочих прошел по всему строительству. Из уст в уста передавали, что один маленький мальчик умеет говорить на всех языках и знает все об Иисусе Христе. Встретиться и послушать его захотели и другие. Тогда Иаков выбрал более удобное место для встреч — возвышенность у Нового озера. В течение всей недели, пока Амон-Pa встречался с рабочими и рассказывал им обо всем, что сам знал, каждый день Иаков освобождал всех от работы на два часа раньше. Желающих послушать Амон-Pa оказалось более трехсот человек. Кроме бесед и рассказов, Амон-Ра с Иорамом вместе лечили и исцеляли всех, кого мучил какой-либо недуг.

Мысли Иисуса Христа увлекли всех. Рабочие обсуждали заповеди Христа, пересказывали друг другу Его притчи. Беседы с Амон-Pa, а также их с Иорамом совместное целительство оказали благотворное влияние на труд рабочих — процесс строительства дворца ускорился. Амон-Pa постоянно окружали взрослые и дети, мужчины и женщины. Каждый хотел о чем-то спросить его, что-то для себя выяснить. Уже никто не удивлялся, что с ним можно было говорить на любом языке, и его речь каждому была понятна, как будто родная.

Общение с Амон-Pa, игры с ним для детей стали большим праздником. Затаив дыхание, они слушали его рассказы о звездах и дальних мирах, он учил их добромыслию и предупреждал, что плохие мысли и намерения к ним же и вернутся, поэтому надо нести ответственность за свои мысли. Поступайте со всеми так, как хотите, чтобы поступали с вами", — советовал он им. После таких бесед Амон-Pa устраивал игры, в которых они должны были проявлять мужество, выносливость, дружбу, преданность.

Однажды к Амон-Pa и Иораму подошел Филипп.

— Я знаю, кто исцелил мою ногу! — сказал он. — Это были вы оба, так ведь?

Амон-Pa и Иорам улыбнулись, но не ответили.

— Я знаю, исцелить мою ногу было невозможно. Я же умер от невыносимой боли! И вдруг я увидел двух ангелов, они ласкали меня, рано тебе умирать, говорили они мне. Боли ушли, и когда я открыл глаза, увидел вас; вы стояли надо мной и что-то делали. Тогда я не понял, но сейчас, когда вижу, как вы исцеляете и лечите людей, я догадываюсь: вы меня спасли, ангелами тоже были вы. Ну, скажите, правду я говорю? Почему не хотите ответить мне? — было видно, что Филипп не отстанет от них, не получив ответа.

— Главное, что ты жив и здоров, бегаешь, играешь, шалишь, да еще трудишься и учишься! — сказал Иорам.

Но Филипп не успокоился.

— Хотите, скажу, что может быть главным для меня? — и он пристально взглянул в глаза Амон-Ра, — Главным в моей жизни будет то, если я тоже стану, как вы. Вы все — Иаков, Илья, Иорам, Амон-Ра — как один человек. Хочу быть с вами вместе, хочу быть вашим другом. Буду слушаться во всем, только возьмите меня и научите во много раз больше, чем учите вы в школе Иакова!

Филипп говорил это от всего сердца и умоляюще смотрел на Амон-Ра.

— Я все равно не отстану от вас, пока не возьмете в ученики… Прошу вас… Амон-Pa, чувствую, ты — главный, прошу тебя, не откажись от меня!

— Хорошо, — спокойно сказал Амон-Ра, — будь по-твоему.