Amor tussisque non celantur (Любовь и кашель не скроешь) (СИ)

В каком-то смысле девушка была даже рада, что всё так обернулось с Джеймсом, если вообще можно так сказать о ситуации. Просто ей не пришлось придумывать объяснений и врать. А сказать правду просто не смогла бы. Ещё слишком рано, он был не готов. Тем более, что теперь у неё были большие сомнения, что эту самую правду говорить целесообразно. Поэтому даже в отрицательных событиях она нашла свои плюсы.

Головой Кэр понимала, что совершила много ошибок, которые никогда не совершила бы с кем-то другим. Подпустила его слишком близко, покрывала в отчётах, для терапии выбирала места, где их не заметят, действовала вопреки здравому смыслу и инстинкту самосохранения. Джеймс опасен, очень. Да, он в этом не виноват, только Гидра и их многочисленные опыты, но тем не менее… Никто на 100% не знает что творится в его голове, что он выкинет в следующий момент. Кэр собственными руками создала иллюзию безопасности и сама же в неё поверила. По сути, она подвергала опасности не только себя, но и всех, кто находился на базе, всех, кто жил с ним под одной крышей. После этого будет сложно назвать её профессионалом своего дела.

Уже под вечер агент арендовала небольшую дешёвую машину и уехала в закат, мягко улыбаясь предстоящим дням, пытаясь выбросить Баки из головы.

**********

После просьбы Джеймса поднять кофту, атмосфера в кухне накалилась. Кэролайн выглядела растерянной, такой видеть её никто не привык. Обычно она была сильной, уверенной и даже горделивой на вид. Никаких оправданий, только наступление и отстаивание собственных границ. Теперь же было всё в точности наоборот. Она защищалась, даже закрыла ребра руками, стыдливо поднимая глаза на друзей. В тот момент она признала свою вину. Хотя уже в следующий момент стала жёсткой и колючей, бросив напоследок громкие, как гром среди ясного неба, слова.

Роджерс разрывался на части. Одна хотела догнать её, поговорить, прояснить детали, потребовать объяснений, в конце концов. А вторая хотела поговорить с Джеймсом. Тем более он чуть ли не спинным мозгом чувствовал, что друг теперь не в безопасности, против него будут настроены абсолютно все.

— Что ты сделал? В первый день чуть не задушил, это мы поняли. Что ты сделал сегодня? - Наташа смотрела из под лоба, пытаясь удержать себя на стуле, а не набить его лицо прямо сейчас.

— Предал её. Сделал то, чего она боится больше всего на свете.

— Мудила. Тони был прав, когда предлагал запереть тебя в бункере под базой. Там бы ты никого не тронул! Вести терапию через закалённое стекло было бы безопасно, - Романофф срывалась на крик. Её злило абсолютно всё. Баки, Кэролайн, ситуация. Но больше всего она злилась на себя. Как же она могла не заметить, что что-то не так? Как могла допустить то, что произошло? Слишком много работы и беззаботный тон Кэр не давали ей даже усомниться в том, что всё хорошо. Ещё и отчёты такие непримечательные, полные надежды. И в них не было ни единого слова о попытке или желании её задушить. Не было даже намёка, на то, что он опасен.

— Ты избил её? - Стив сверлил друга непонятным взглядом. И как в этом человеке может сосредотачиваться столько эмоций одновременно? Сожаление, сочувствие, гнев, стыд, тревога, вина.

— Да. Я не владел собой. Не знаю, как так получилось. Мне очень жаль, но я опасен для всех. Бункер это хорошее решение.

— Нужно поговорить с Кэр, прежде чем обсудить это со Старком. Что она на это скажет, - теперь Кэп обращался к Наташе. Он так не хотел верить в то, что это правда. Не хотел запирать своего друга, потому что видел явные изменения между тем Баки, сразу после освобождения из лап Гидры, и этим.

— Она подала рапорт, ты что не слышал? С этих пор они не работают вместе. Она больше не его наставник и не принимает решений.

— Черт возьми, Баки! - а вот крик со стороны Стива был неожиданностью. Он чувствовал слишком много вины. Что закрывал глаза на правду, что позволил ей вести терапию, что подвергал её опасности каждый день.

— Прости, что не оправдал твоих ожиданий. Ты ошибался во мне, как и Кэрри, как и вы все, - Джеймс опустил голову и устало потёр глаза. Слишком длинный день, слишком много эмоций. Слишком. Слишком. Слишком! Он всё никак не мог понять, как всё произошло и это пугало ещё сильнее. Словно теперь у него начинались сильнейшие проблемы с контролем и с памятью.