Аморальное (СИ)

Чувствуя, как умирает, Ими поднялась и направила пистолет на голову отца. Она старалась не думать о том, что делает. Она старалась не вспоминать своё детство, она старалась представить себе глаза Рэйнольда, но не могла. Она старалась думать о том, что на месте Джафара и Алии мог быть кто угодно, что не она выбрала их, а они её, что она их не любит, что её привязанность к ним – детская привычка. Она старалась не думать о том, как добры они были к ней, ведь ей не присуще оценочное суждение, ведь она характеризует людей не по их моральным качествам, а по своим, особенным признакам. Она не могла разглядеть их лиц, и от этого ей постепенно начинало казаться, что их не существует. Джафара не существует, Алии не существует, и чем дольше она смотрела на их медленно поднимающиеся и опускающиеся под одеялом тела, тем меньше чувств в ней оставалось, тем меньше она понимала свою многолетнюю привязанность к ним и тем больше понимала, что они точно такие же люди, как и все остальные. Она смотрела, как медленно они дышат, думая о том, что они люди и всегда были людьми, и что единственный человек, который никогда не встанет рядом с ними, рядом с миллиардами людей, закованных под одними характерными признаками, не встанет рядом с человечеством, по ту сторону стеклянной стены – Рэйнольд Эддингтон. Глупо беречь детские воспоминания, и в эти секунды Ими впервые осознала, что ничего, совершенно ничего не испытывает ни к родителям, ни к Имему, ни к Кариме. Всё, что её связывало с ними, – это Омар, их родство с ним, его частичка, живущая в каждом из них особенно ярко после его смерти. Но Омар мёртв, и Рэйнольд жив, и если он хочет эти смерти, она их ему подарит. Она сама не поняла, как спустила курок: звук был тихим, совсем таким, как несколько месяцев назад в её квартире, когда Дерек прострелил её постельное бельё. И тогда она подумала, что это было, возможно, испытание, возможно, Рэй сможет довериться ей и разделить с ней свою аморальную жизнь после того, как на его глазах ради него и во имя него она откажется от самого дорогого и ценного, что было у неё. Ими чуть двинула рукой, целясь в голову матери, стараясь сохранить бездушие в своей душе. Ещё один тихий выстрел. Она неистово оглянулась на Рэйнольда, ожидая реакцию, но его уже не было в комнате. Ими в последний раз оглянулась на родителей, когда вдруг поняла, что они всё ещё дышат и спят – выстрелы оказались холостыми.

Ими бегом вернулась в свою комнату, которую уже собирался покинуть совершенно одетый и прежний Рэй.

– Это уже перебор, Имтизаль, – сухо и строго сказал он, увидев её недоумевающие глаза. – Ты только что убила своих родителей только потому, что я так сказал.

– Я не убила, – тихо прошептала она.

Он устало фыркнул.

– Я же не идиот, чтобы давать тебе заряженный пистолет.

Он ушёл. Она так и не смогла уснуть. Она просидела в постели час, прежде чем нервно вскочить, одеться и уйти из дома. Она вдруг поняла, что, если сейчас же не поедет за ним, может всё потерять, и теперь уже навсегда.

Она была права. Она застала его за сбором вещей, когда вбежала в дом, но Рэй, казалось, не слишком удивился.

– Куда ты уезжаешь? – она дрожала, и голос получился низким, совсем сухим и совсем мёртвым.

Он не ответил. Он холодно окинул её взглядом, когда она вошла, и вернулся к сборам.

– Рэй, не мучай меня.

Имтизаль как-то странно вошла в комнату, как будто её втянуло внутрь, всосало, но даже на это странное движение Рэй не обратил внимание.

– Я не понимаю… я же… я делала всё, как ты говорил.

Он остановился, читая какие-то документы.

– Ты даже… – она сглотнула, панически бегая глазами по его фигуре и комнате, ей было очень сложно сказать то, что она собиралась сказать, – не будешь меня бить?

– Оставь меня, – сухо выдавил он с такой усталостью, что у неё всё рухнуло внутри, и она как будто осталась совсем без костей: все они были внизу, под стопами.

– Когда ты вернёшься? – тишина. – Рэй!

Она уже кричала, и в её голосе зазвенели хрип и влажность.

– Рэй, я так больше не смогу, умоляю тебя, не поступай так со мной. Я же… я же не выдержу. Я не смогу. Не заставляй меня… снова…

– Уходи, – наконец, сказал он, переведя холодный взгляд в её глаза. Она начала беззвучно плакать, и он вздохнул с таким отвращением и с такой усталостью, что она думала, его презрение задушит её до смерти. Она вспомнила Артура в день его смерти и подумала, что, возможно, под его напускной заботой и галантностью всегда скрывалось это же самое презрение, каким её сейчас обливал Рэй.

– Я даже бить тебя не хочу. Просто. Убирайся.

– Что я сделала не так? – она села на кровать, совершенно не понимая, что происходит. – Когда?

– Ты всю жизнь всё делаешь не так.

– Раньше это не было проблемой.

– Раньше это было немного забавно, но не настолько, чтобы терпеть тебя вечно.

– Что… забавно?

– Может, немного, пока всё не стало слишком предсказуемо.

Ей стало безумно тяжело выдерживать его взгляд.

– Пошла вон, Амелия Джексон. Ты была готова послушаться моего приказа и расстрелять своих родителей, но не можешь просто выйти из комнаты?