Аморальное (СИ)

Оуэн выглядел намного моложе своего возраста: полнота его нисколько не старила. Он никак не менял свой образ жизни вот уже лет тринадцать, и, тем не менее, время от времени толстел или худел, не сильно, но заметно. Он и ростом не сильно выделялся, во всяком случае, был не выше Имтизаль и ощутимо ниже, когда она надевала каблуки. У него были густые брови и вечная небрежность в чуть отросших волнистых волосах и несменной щетине. Но при всём этом было в нём что-то очаровывающее, привлекательное и почти красивое. На него всегда было приятно смотреть, его любили в участке, он был весёлым и всегда мог поставить на место кого угодно.

А вот Ими не мог. С ней он как-то скис, она плохо на него действовала, он почти презирал её. Удивительно было то, что она к нему относилась хорошо, без своей привычной ненависти ко всему живому. Он был единственным в участке, кроме Рамиреса, с кем она могла говорить. Он начал чувствовать это и со временем даже привык к ней, они научились работать отдельно друг от друга, а через полгода Оуэн и вовсе уже привык доверять ей всю работу. Ими была тому только рада. Она достаточно научилась у него за первые месяцы. Чем дальше, тем меньше участия в расследованиях принимал Оуэн, только иногда направлял Имтизаль: он обычно проводил сами допросы или разговаривал с экспертами – всё то, на что Ими не хватало навыков общения. А ей почти никогда не хватало навыков общения. Поначалу Оуэн пытался намекать Рамиресу, и другие пытались, и прямо говорить пытались, что она не человек, что она психически не здорова, что от неё до сих пор веет неполноценностью и что ей нельзя работать с живыми людьми. Оуэн и ей часто намекал на это. Джафар, почему не пошла в экспертизу? С твоей внимательностью ты бы очень пригодилась экспертам. У тебя диплом криминалиста! зачем ты пошла в академию?! Ты похожа на хирурга, никогда не хотела быть медэкспертом? Знаю ребят из центра, тебя могли бы взять. Джафар, помнишь, я говорил про знакомых? я рассказал им о тебе, они тебя берут! Тебе бы понравилась судмедэкспертиза, Джафар! Ну что там с экспертизой, Джафар?

Он делал намёки и другого характера.

– Тебе бы в отдел по борьбе с терроризмом. Джафар, ты по-арабски только говоришь или писать, читать умеешь?

– Умею.

Алия ревностно хранила связи детей с корнями и заставляла их читать на арабском и писать диктанты. Когда Ими стала старше, она с новым энтузиазмом принялась за изучение родного языка, веря, что это поможет ей при трудоустройстве, но, в действительности арабский никогда ей не пригодился.

– Так это же прекрасно! Могла бы работать под прикрытием.

Но Ими не взяли в отдел по борьбе с терроризмом. Она и не хотела в отдел по борьбе с терроризмом. Тогда Оуэн снова вернулся к намёкам на лабораторию, потому что был твёрдо убеждён, что ей нельзя работать с людьми. С живыми людьми.

Но бывали допросы, на которые он специально отправлял Ими. На них он сзывал друзей, и начиналось шоу. К программе «плохой/хороший коп» привыкли уже, конечно, все, но Оуэн, собрав за стеклом коллег, показывал нечто другое. Сначала он сам выходил к подозреваемым и играл роль того самого несдержанного и некультурного полицейского, затем уходил к коллегам, и в комнату заходила Имтизаль. И как-то преступники сами начинали говорить. Она обычно молчала и только смотрела им в глаза, и подозреваемые начинали ломаться. Потом её стали приглашать на допросы и другие полицейские. Все наблюдатели смеялись в голос, делали ставки, комментировали происходящее, предполагали мысли жертвы, просили детектива, ведущего дело, спасти несчастного и развлекались, как могли, но однажды им стало как-то не смешно. Когда в разгар допроса Ими внезапно резко повернула голову в сторону стекла и уставилась прямо в глаза одному из детективов, будто действительно видела его. Ему стало не по себе, и он шагнул в сторону, но это не разорвало зрительный контакт, и ошеломлённому сержанту стало так жутко, что он больше никогда не ходил на такие допросы. С тех пор они все, смотря на допрос со стороны, чувствовали себя так, будто сами сидят перед Имтизаль, будто это их она плавит своим серым болотистым взглядом, будто это их стойкость она ломает своей металлической холодной душой. У них началась паранойя, что Ими слышит их, видит их и всё знает, паранойя, похоронившая под песком, глиной и камнями всё то веселье, которое собирало их прежде.