Amore & Amaretti

Мне не нравится быть тенью Джанфранко, и постепенно меня начинает раздражать то, что после долгой тяжелой работы в ресторане он предпочитает компанию своих друзей-мужчин, карты и виски, а я всего лишь сижу рядом, как трофей. В минуты оптимизма я стараюсь относиться философски к тем часам, когда остаюсь в одиночестве во Флоренции или в его деревне, пока он встречается со старыми друзьями, уезжает по делам или просто исчезает. Я понимаю, что сама выбрала этого мужчину и такой стиль жизни, понимаю, как мне повезло.

И все же меня все чаще переполняют бессилие и непонимание, как во снах, когда ты бредешь по болоту и к ногам прилипает промокшая тяжелая одежда. Я так влюблена, что выбросила свои противозачаточные таблетки и сделала завивку на своих светлых волосах, чтобы они стали похожи на новую прическу Джанфранко. Я глажу его рубашки, мучаюсь, присутствуя во время бесконечных разговоров о людях и местах, которых не знаю, когда слова проносятся мимо ушей. Но я спокойна и терпелива. Лежу в кровати на Виа Остериа дель Гуанто и прислушиваюсь к звукам моторино, сворачивающего на нашу узкую улочку. Но ночь сгущается, потом уходит, а Джанфранко все не возвращается. Я терзаю себя подозрениями, выдумываю всякое; прокручиваю в голове прошедший день и придираюсь к мелочам — может, я чем-то обидела его, как-то подвела? Должно же быть что-то, что я сказала или сделала, и в результате он теперь ценит меня меньше, делает вид, что я не существую, отталкивает меня, смотрит словно сквозь меня, не отвечая на вопросы, хотя каждая клеточка моего существа трепещет от обожания. Мне кажется, что я стала другим человеком.

Предыдущей зимой, еще до нашей встречи, Джанфранко научился кататься на лыжах. Новая подружка — не причина отказываться от новообретенной страсти, и он заявляет, что я тоже должна научиться. Мы идем в один из самых шикарных флорентийских спортивных магазинов, чтобы купить мне горнолыжную одежду. Я никогда в жизни не каталась и не испытывала никакого желания начинать, поэтому понятия не имею, что требуется, но он с привычным знанием дела выбирает для меня обтягивающие брюки, водолазку на молнии и такой милый пуховичок, что у меня чуть слезы из глаз не льются, перчатки из мягкой кожи и уютную шерстяную шапочку, лыжные ботинки и красивые блестящие новенькие лыжи. Примерив этот роскошный костюм, я вижу в зеркале незнакомую женщину. Джанфранко платит, но я не знаю, вычтет ли он потом эти деньги из моей ежемесячной зарплаты. (Мне всегда казалось, что я получаю слишком много — два миллиона лир! Эта сумма выглядела нереальной. Учитывая, что Джанфранко платил за все, о деньгах мне беспокоиться не приходилось.)

Мы начинаем ездить в Абетоне каждую среду. Эта деревушка — зимний горнолыжный курорт для флорентийцев — расположена высоко в Апеннинах над Пистойей, в полутора часах езды от Флоренции. Склоны для катания тянутся через четыре долины, а трасса для беговых лыж проходит через еловые, лиственные и сосновые леса. По горам рассекают фигурки на лыжах, и вокруг такая красота, что, даже не успев ступить на снег, я убеждена, что мне здесь понравится.

В реальности, конечно, все совсем иначе. Джанфранко учит меня основам, после чего изящно уплывает вдаль и исчезает на фоне снежного ландшафта. Я в первый день только падаю. Меня ужасают моя неуклюжесть, отсутствие координации — меня, десять лет занимавшуюся балетом, звезду классов по аэробике, которая до сих пор может сесть на шпагат! Позорно рухнув на снег, я чувствую, как меня наполняет уныние. Теплое вино с пряностями в гостинице, где мы позднее встречаемся с Джанфранко, слегка приободряет меня, и к следующей среде я морально готова снова опозориться при всех.

На обучение такому сложному виду спорта, как горные лыжи, у меня всего один день в неделю, и это значит, что прогресс происходит медленно — очень медленно. Каждую среду я почти весь день падаю и жду не дождусь, когда же кончится это ужасное испытание. Джанфранко все это кажется очень забавным. Мы всегда выходим на трассу вместе, и он терпелив, пока я не впадаю в уныние. Тогда раздельное катание представляется самым разумным выходом, и он уезжает.

А потом, в самый последний раз нашего приезда, когда зима уже кончается, а снег стал более тонким и неровным, что-то вдруг происходит, и у меня получается. Я выбрала трассу, идущую между деревьев и испещренную крутыми склонами, с которых я, как правило, скатываюсь. Солнце танцует в ветвях и ослепляет; впереди простой гладкий отрезок. Я осторожно набираю скорость, моя уверенность крепнет, и я успешно огибаю деревья, ноги подчиняются — и вот вдруг я уже лечу, ощущая текучий ритм и спокойную, прозрачную плавность. Это одна из самых потрясающих минут в моей жизни.

Val più la pratica che la grammatica.

Опыт важнее теории.