Амортенция [СИ]

— А может, немного страсти — и спать? — предложила Анко, распуская причёску, и встряхнула головой. — И да, я сегодня добрая, так что обещаю: если останешься ночевать тут, я не буду пытаться прирезать тебя поутру.

— Без этого не так интересно, — возразил Сасори; поднявшись из кресла, он протянул ей руку. — Мы оба знаем, что не убьём друг друга, не здесь, в этом замке, по крайней мере. Но пробовать и пытаться нам ничто не мешает, согласись.

— И меня это крайне радует, — вполне серьёзно ответила Анко, опираясь на его ладонь и поднимаясь. — Без огня и опасности шиноби хиреют.

— Сегодня вечером ты мало походишь на шиноби, по крайней мере в привычном смысле, — произнёс Сасори, без стеснения обводя её взглядом с головы, с разрушенной причёски, до ступней в носочках и сандалиях. — С другой стороны, это многое объясняет, в частности причины твоей успешности как шпиона.

— Ты в самом деле хочешь сейчас говорить об этом? — Анко сделала последний разделявший их шаг и встала вплотную к Сасори. Хотелось его огня — опасного, но в то же время замечательно согревающего. Потому что в душе, из которой ускользало тепло церемонии и неспешной беседы с интересными людьми, вновь разливался обжигающий, мёртвенный холод.

— Лишь отмечаю твои таланты.

Он развернул её одним движением; левой рукой обхватив Анко поперёк талии, прижимая спиной к своей груди, правой Сасори скользнул между её ног, ловко пробираясь меж складок кимоно. Накрыв его руки своими, Анко повернула голову и ощутимо, до крови укусила его за губу, но Сасори только увлёк её в поцелуй, скользя по бедру пальцами. Тихо застонав в поцелуй, Анко завела руку за спину, прошлась ладонью по напряжённым мышцам его живота, чувствующимся под рубашкой, и потянулась ниже.

— Торопишься, — Сасори с силой привлёк Анко к себе, и рука оказалась зажата между их телами. — Мы только начинаем.

— Это ты мне говоришь, господин Не-заставляй-меня-ждать, он же Давай-по-быстрому-и-выметайся? — проворчала Анко, в какой-то мере раздосадованная. Впрочем, в тот же момент другая часть её существа как всегда получала чистое, незамутнённое удовольствие от осознания того, что Сасори контролирует всё, даже мельчайший её порыв; что игра полностью идёт по его правилам.

— Сегодня я иной, — произнёс Сасори, и его голос зазвучал низко, обволакивающе. — Как и ты — иная.

На мгновение опустив взгляд вниз, на свою одежду, Анко тихо усмехнулась, признавая его правоту. В этом шёлковом кимоно, с причёской и умиротворением в душе она была собой не в большей мере, чем нарочно медлящий Сасори.

— И сегодня мы, — прошептал кукловод ей на ухо, — проведём эксперимент.

Он отстранился, но лишь затем, чтобы повернуть Анко к себе лицом; в руке Сасори возник прозрачный фиал, наполненный перламутровой жидкостью.

Анко расширила глаза в непонимании.

— Сасори, что ты задумал?

— Эксперимент, — спокойно повторил он. — Мне стало интересно, как могут чувствовать обычные люди. Тебе разве никогда не бывало?

«Нет», — должна была ответить она. Но голос не подчинился, а из жестов доступен оказался почему-то лишь отрывистый кивок.

Потому что шиноби сложно, практически невозможно понять, как чувствуют, воспринимают друг друга гражданские — как могут они вести разговор без постоянной оглядки, без просчёта, кто перед тобой и что можно ему сказать, насколько открыться, не боясь при этом получить клинок под рёбра или попасть на пыточный стол. Понять, что значит просто довериться, не подозревая другого в подвохе, злом умысле, шпионаже. «А ведь иногда так хочется…»

— Я так и думал, — кивнул Сасори и отошёл к каминной полке, где дожидались своего часа маленькие рюмки-отёко для саке и стаканы с толстыми стенками, которые Мадара использовал, когда делал свой ставший уже знаменитым коктейль из огневиски с абсентом и поджигал эту убийственную смесь. Значит, до её прихода кукловод как минимум обшарил шкафы в кабинете. «Дерьмово», — заключила Анко и про себя ругнулась: вот опять она думает о подвохе. Ксо.

А Сасори тем временем уже вылил понемногу Амортенции в две отёко и наполнил стаканы водой. Затем он обернулся и поманил Анко к себе.

— Всё честно, — произнёс он; отблески пламени камина захватывающе играли в его глазах, на красновато-рыжих волосах. — Мы будем пить зелье из одного флакона, никакого антидота нет.

Анко смотрела на Сасори и вспоминала все те разы, когда он мог, имея контроль, отравить её, свернуть шею, перерезать горло, задушить — и не сделал этого. Вспомнила то, как сама тянулась к кунаю, но в последний момент останавливала руку; то предложение Мадары убить кукловода для неё. Ведь это всё — что-то же значит, так? Хотя бы то, что они могут попытаться, лишь попытаться довериться друг другу только на одну эту ночь.