Ампирный пасьянс

В свою очередь, в 1877 году, еще один из тех немногих, кто пережил "каре смерти", проживающий в Анжере бывший хирург 61 полка, Людовик Меллет, решительно заявил: "Я там был и свидетельствую, что такой ответ прозвучал, а потом его повторила вся армия. Я сам кричал вместе с другими: Вив Камбронн! Гвардия умирает, но не поддается!"

Так что нет никаких сомнений, что высказывание было произнесено, но произнесено было в сумятице битвы, под гром орудий, и не все услыхали, кто его произнес. Потом кто-то крикнул: "Да здравствует Камбронн!", гвардия повторила ответ, и таким образом знаменитые слова соединились с фамилией генерала. Историки, ссылающиеся на отрицание от самого Камбронна (например, Кастелот), проигнорировали один существенный факт: Камбронн и вправду отрекся от авторства, но ведь самих слов отрицать не стал. Он так сказал префекту департамента Луар-Инферер, Морису Дювалю:

- Эти героические слова принадлежат не мне, но всей гвардии императора, которая припечатала эти слова собственной кровью.

Так кто же был автором величественных слов? Тьер в "Истории Консульства и Империи" указывает генерала Мишеля. Бывший паж, а впоследствии апологет Наполеона, Эмиль Марко де Сент-Хилар, прибавил в этот список генерала Дорсенна и резонно заметил: "Тот, кто сказал подобное, не должен был этих слов пережить". Мишель и Дорсенн погибли при Ватерлоо.

Скорее всего, это был Мишель, голос которого в грохоте сражения солдаты спутали с голосом Камбронна. Во всяком случае, так в прессе утверждали сыновья Мишеля, один из которых был аудитором Государственного Совета. Они написали (уже после смерти Камбронна) жалобу королю, требуя убрать знаменитую реплику с цоколя памятника, который поставил генералу Камбронну город Нант. Сам Наполеон также приписывал авторство этих слов Мишелю, и хотя император отсутствовал в "каре смерти", известно, что собственные утверждения он никогда не основывал на сплетнях, но на донесениях, достойных доверия.

Вот и все пока что о фразе, предложении. Но где корнелевская, даже более того - шекспировская в своем величии фраза сжалась до единственного "пахнущего" выражения? На поле битвы, в воображении гениального писателя или же в кафе?

7

Большая часть французского общества со "словом Камбонна" ознакомилась в 1862 году, читая памятные страницы "Отверженных". Закончив главу, названную "Последнее каре" предложением: "Поддайтесь, бравые французы! Камбронн ответил: Дерьмо!", Гюго назвал это слово "возможно, прекраснейшим, которое француз когда-либо высказал" и прибавил: "Высказать такое слово и умереть. Может ли быть нечто более великое? Ведь желать смерти - это умереть, и не вина этого человека, что, засыпанный пулями - он уцелел".

Многих французов это привело в восхищение, но и в недоумение. О подобной версии реплики под Ватерлоо они узнали впервые. Ну да, сразу же после "Гвардия умирает..." прозвучало еще какое-то, более резкое слово, об этом знали из заключительных фрагментов сообщения гренадера Дюлё, который, правда, слова этого не процитировал. Старый солдат вспоминал: "Когда в третий раз прозвучало: Гренадеры, поддайтесь, поддайтесь!, Камбронн ответил взбешенным жестом, которому сопутствовало какое-то слово. Этого слова я не слышал, поскольку в этот самый момент неприятельская пуля бросила меня на кучу тел".

Все задавали себе один и тот же вопрос, а каким чудом услышал это слово Гюго? И все при этом размышляли, а не воспользовался ли автор для этого машиной воображения, которая столетиями прозывается "licentia poetica". Поколение Романтиков делало подобное весьма частенько и с большой любовью. В свое время со смехом повторяли, как в одном парижском салоне Дюма-отец со всеми деталями описывал ход сражения под Ватерлоо. Слушающий все это генерал Роллен, участник битвы, возмущенно перебил его:

- Вы фантазируете, мсье Дюма! Я там был, но ничего подобного не видел!

- По-видимому, вы плохо замечали, мсье генерал! - хладнокровно ответил на это Дюма.

Выдумал Гюго "слово Камбронна" или же нет - к этому мы еще вернемся. Перед этим же стоит отметить, что Гюго прекрасно понимал необходимость такого слова для поколения французов, не знавшего побед9. С этим словом было так же, как со знаменитым высказыванием о Боге - даже если в действительности оно и не прозвучало, его следовало придумать и сделать из него легенду "ради подкрепления сердец". Вввести "слово Камбронна" в битву при Ватерлоо означало опустить кнут на лицо Альбиона и вырвать у него славу победы, превратить поражение в триумф.