Амстердам

Он шевельнулся. «Мати позвольте мне тоже освободиться от одежды.»

Лениво она стояла, улыбка весело играла вокруг уголков её рта, и протянула руку, чтобы взять на его куртку. Она аккуратно повесила её на вешалку, сделал то же самое с его галстуком и рубашкой, и молча смотрела, как он спрятал стилет в своем открытом чемодане под спальными мешками.

«Я действительно с нетерпением жду плавания,» сказала она.

Он быстро снял штаны. «Тем не менее, это по явански, да? Вы все еще хотите плавать пять раз в день?

'Да. Вода хороша и дружелюбна. Она очищает вас ...»

Он выглянул. Стало совсем темно. Там никого не было видно с его позиции. «Я могу оставить свои трусы.» Трусы, подумал он; это то, еще предает меня в Эдемском саде, со смертельным Пьером в своей секретной сумке.

«Это ткань может выдержать воду,» сказала она. «Если мы пойдем вверх по течению, мы могли бы плавать голым. Я хотела бы, промыться и полностью очиститься.

Он нашел два полотенца, завернутые в коричневый мешок, Вильгельмина и его бумажник в одном из них и сказал: «Давайте искупаемся.»

Аккуратный, прямой путь следовал к речке. Просто, прежде чем они потеряли из вида палаточного лагеря, Ник оглянулся. Казалось, никто не будет смотреть на них. Роверы готовили еду на примусе. Он понял, почему кемпинг был настолько мал. Как только они вышли из кустов, деревья были дальше от берега через регулярные промежутки времени. Культивирумая местность достигла почти до берега. Путь напоминал тропинки, как будто здесь несколько поколений назад лошади по ним тянули небольшие баржи или лодки. Может быть, это было так. Они шли в течение длительного времени. Выгон после пастбищ. Это было удивительно такой для страны, вы думали, что она был настолько переполнена людьми. Люди... Чума этой планеты. Сельскохозяйственные машины и сельскохозяйственные рабочие...

Под одним из высоких деревьев, он нашел место, защищенное как беседка в темноте. Узкая траншею полный сухих листьев, как гнездо. Maтa смотрел на нее так долго, что он посмотрел на нее с удивлением. Он спросил. - «Тебе нравится здесь что нибудь?»

«Это место. Вы видели, как аккуратные банки к этого ручейка есть? Нет отходов или ветвей или листьев. Но здесь. Здесь еще есть настоящие листья, высохшие полностью, как пуховая кровать. Я думаю, что любители приходят сюда. Может быть, в течение многих лет подряд.

Он положил полотенце на пень дерева. 'Я думаю ты права. Но, возможно, люди сюда сгребают листья, чтобы иметь удобное место послеобеденного сна.

Она сняла бюстгальтер и трусики. «Хорошо, но это место знает много любви. Каким то образом оно свято. Оно имеет свою собственную атмосферу. Вы можете почувствовать это. Никто не вырезает деревья или листья не кидает тут мусор. Разве для этого не достаточно доказательств?

«Возможно,» сказал он задумчиво, как он бросил трусы в одну стороны. Идите вперед, Картер, чтобы доказать это, может она неправа.

Maта повернулась и вошла в поток. Она нырнула и всплыла в нескольких метрах. «Ныряйте сюда тоже. Это приятно.'

Он не был одним из любителей нырять в незнакомую речку, нельзя быть таким глупым, чтобы игнорировать разбросанные валуны. Ник Картер, который нырял иногда с тридцати метров, вошел в воду плавно, как падение прута. Он поплыл к девушке с бесшумными гребками. Он чувствовал, что это место заслуживает мира и благоговения, почитания всех тех любителей, которые познали свою первую любовь здесь. Или в том, что она мой добрый гений, он думал это, как он подплыл к Мате.

«Вы разве не чувствуете себя хорошо?» прошептала она.

Да.' Вода успокаивает, воздух прохладный вечером. Даже дыхание его близко к спокойной поверхности воды, казалось, заполняли легкое что-то новое, что то новое и что то бодрящее. Maтa прижалась к нему, частично плавая, ее голова была на одном уровне с его. Ее волосы были довольно длинными и ее мокрые завитки скользили по его шее с нежной мягкостью, ласкавшей его. Еще один из хороших качеств Маты, подумал он, не посещение салонов. Немного пустячный уход за собой с полотенцем, расческой, щеткой и бутылкой ароматного масла и ее волосы снова в форме.

Она смотрела на него, закинула руки по обе стороны от его головы и слегка поцеловала его, смыкая их тела вместе в гармонии двух лодок рябью бок о бок на пологой зыби.

Он медленно поднял ее и поцеловал обе ее груди, акт, выражающее как дань и страсть. Когда он снова опустил ее, она была частично поддержана его эрекцией. Это было отношение настолько духовно отрадно, что вы хотите сохранить его навсегда, но и мешая , потому что это побудило вас на смотреть ни на что дальше.

Она вздохнула и замкнула сильные руки немного за его спиной. Он почувствовал ее ладони открываются и закрываются, легкомысленные движения здорового ребенка разминание груди своей матери, как он пьет молоко.

Когда он, наконец ..., иего рука заскользила вниз, она перехватила его и прошептала: «Нет Без рук. Все появански, помните?