Амулет: Падение Империи

Всадники повернули с дороги и неспешной рысью направились к лесу. Они планировали заночевать здесь, а утром отправиться в обратный путь. Они так и не нашли Габриеля и решили больше не испытывать судьбу. Да и путь в город им теперь был закрыт. Может быть, священник ошибался, говоря, что наследник живет в Стоунхилле? Или память уже подводила старика, и он назвал им не тот город? Какова бы ни была причина, но они возвращались назад ни с чем.

«А может амулет ошибся и выбрал не того? Может быть, не мне, а, скажем, моему отцу суждено было попасть в этот мир и соединить две половинки амулета?» — волна самокритичных мыслей нахлынула на Джеймса, и он уже забыл о том, что чудом остался жив сегодня.

Лес был на удивление густым и зеленым. Он был совсем не похож на то место, где Джеймс впервые встретился с хаатином. Вековые деревья, поросшие мхом, уходили высоко в небо, а ветви, переплетаясь и путаясь между собой, склонялись над землей под своей тяжестью. Легкий южный ветерок нежно шевелил листву, и лес под его напором оживал.

Торн не обращал внимания на красоту этого удивительного места. Он был сосредоточен и собран, смотрел вперед, изредка оборачиваясь и поглядывая на Джеймса, который от усталости закрывал глаза и, чуть не падал с лошади. Но останавливаться на ночлег было еще слишком рано, а терять драгоценное время на несколько лишних часов сна было не допустимо. Джеймс старался не засыпать. А когда веки тяжелели настолько, что начинали закрываться сами, он бил себя ладонью по щекам.

Вдруг, Торн натянул поводья на себя и остановился. «Что-то почуял!» — подумал Джеймс и был прав.

— Не двигайся! — приказал хаатин. В тот же момент из-за деревьев появились всадники и обступили их. Они были повсюду. Держа в руках заряженные арбалеты, они скакали вокруг Торна и Джеймса, пресекая любые попытки к бегству. Это были не солдаты. Одетые в старое тряпье, они не имели доспехов. «Мятежники», — подумал Торн. Это были те самые люди, только что захватившие Стоунхилл. Неподалеку был их лагерь, и отряд вооруженных всадников патрулировал окрестности.

Дремота, находившая на Джеймса, улетучилась, и он испуганно смотрел на окруживших их людей. Он не понимал, кто они такие, и что им нужно. Юноша обратил взор на хаатина. Тот спокойно ожидал дальнейших действий захватчиков.

— Кто вы такие? — грозным тоном спросил темнокожий всадник. Что вы делаете в этом лесу? Это был предводитель отряда мятежников, устроивших засаду. Он был единственным, облаченным в кожаные доспехи, с длинным тяжелым мечом на поясе. Левый глаз его закрывала повязка из плотной ткани, а по шее тянулся длинный, давно зарубцевавшийся шрам.

— Мы всего лишь путники, заблудившиеся в этом лесу, — ответил Торн. — Мы направляемся в Хазард, чтобы повидать отца моего племянника Гарта. Хаатин указал рукой на Джеймса. — Бедняга очень болен и нам бы хотелось застать его при жизни. И если бы вы указали нам верное направление, то мы были бы вам весьма признательны!

Предводитель отряда с недоверием выслушал объяснение хаатина.

— В Хазард направляетесь? — переспросил он. — А не вас ли сегодня хотели казнить на площади, в Стоунхилле? Ты видно держишь нас за дураков, хаатин? Торн удивился тому, что простолюдин из такого захолустья узнал его, но видом своим этого не показал. Обман был раскрыт, и спорить теперь было бесполезно.

Им туго связали руки веревкой, и надели повязки на глаза. Джеймс почувствовал, как кто-то перекинул поводья через голову лошади, на которой он сидел и потянул ее за собой. После непродолжительной поездки по лесу он услышал приближавшийся гул. Он становился сильнее с каждой минутой. И скоро в этом хаотичном звучании, Джеймс начал различать голоса людей. Когда образные пространственные звуки стали складываться в хорошо различимые и понятные слова и выражения, они остановились.

— Так, так, что это у нас здесь! — раздался голос, и гул моментально стих. — Орин, друг мой, кого это ты нам привел?

Пленников сняли с лошадей и развязали глаза. Перед ними предстал лагерь повстанцев, расположившийся на опушке. Множество палаток и гамаков, замаскированных сухими ветками, тянулись вдоль кромки леса. Две или три хижины были сооружены из толстых прутов, соломы и глины. Рядом с этими хижинами были разведены костры. На вертеле у одного из них жарилась целая туша, подстреленного из лука, кабана. От него исходил тонкий приятный аромат пряных трав, растянувшийся по всей округе.